Хочу все сразу, или Без тормозов!

Елена Владимировна спала в кресле, стоящем рядом с кроватью ее дочери. Когда она открыла глаза, то подумала, что Роза спит, а когда взяла ее руку, то ощутила, что она очень холодная. Я смотрела на убитую горем Елену Владимировну и чувствовала, как мне не хватает воздуха. Когда накрытую простыней Розу увезли на каталке и я осталась в палате одна, я смотрела на пустую кровать и думала о том, что когда то я точно так же смотрела на пустую кровать Лидки.

Я совсем не знала Розу, но я очень хорошо запомнила тот день, когда она вышла из комы и сказала мне о том, что она хочет жить. И я поняла, что после всего, что со мною произошло, я тоже хочу жить. Очень хочу… Несмотря ни на что. Назло всем. Жить, чтобы бороться. Чтобы доказать всем, а в первую очередь себе, что Я СМОГУ, У МЕНЯ ВСЕ ПОЛУЧИТСЯ И ЧТО Я ЧЕГО-ТО СТОЮ.

ГЛАВА 5

В этот день я тщетно пыталась дозвониться до бабушки, но она почему-то не брала трубку. Если бы у меня было хоть немного побольше сил, я бы уже давно съездила на квартиру и узнала, почему она не отвечает на звонки. Бабушка не только не брала трубку, она даже не пришла меня навестить. Почувствовав неладное, я позвонила в милицию, но там, вместо того, чтобы мне помочь, предложили прийти в отделение и написать заявление.

Ближе к вечеру я нашла в себе силы выйти в коридор и дойти до комнаты, в которой переодевалась Степановна. Надев ее старенькое пальто прямо на голое тело, замотанное бинтами, я застегнулась на все пуговицы, надела берет и, написав записку «За вещи не переживайте. Скоро верну», взяла свою сумочку и вышла из больницы, стараясь остаться незамеченной.

Когда я ехала в метро, то прятала глаза от разглядывающих меня с любопытством людей и боролась с жуткой тошнотой и слабостью. Я и сама не знаю, откуда у меня взялись силы и как я не потеряла сознание где-нибудь по дороге. Но ноги сами принесли меня в мою квартиру.

Я стала жать на кнопку звонка, но, совершенно случайно толкнув дверь, поняла, что она открыта. В моей комнате на кровати полулежала бабушка. Ее лицо было перекошено, а в глазах застыл ужас. Слезы полились из моих глаз, и я с трудом дотянулась до трубки, набрала номер милиции и со словами: «Приезжайте. У меня бабушка умерла» — грохнулась на пол.

…Меня вернули в больницу уже на машине «Скорой помощи». Вновь упало давление, поднялась высокая температура и ухудшилось общее состояние. Около двух недель я пролежала в реанимации в критическом состоянии, а когда мне стало получше, меня вновь перевезли в палату.

Я лежала с закрытыми глазами и слушала ворчание Степановны, которая называла меня бесхозной и обвиняла в том, что я взяла напрокат ее вещи и не заплатила за их аренду.

А еще я думала о бабушке. О моей милой, хорошей бабушке… О ее теплых руках, глубоких морщинах и добром и любящем сердце. Бабушка умерла от разрыва сердца. Врачи сказали, что смерть наступила молниеносно. Я даже не сомневалась в том, что разрыв сердца произошел оттого, что бабушку кто-то очень сильно напугал.

Я попыталась восстановить картину произошедших событий. Бабуля легла на кровать. Кто-то зашел в квартиру, умудрившись как-то открыть входную дверь. Хотя там и умудряться особенно не надо. Такой старый и простой замок… Бабушка кого-то увидела, испугалась, возможно даже закричала от страха и… умерла от разрыва сердца. Конечно, никто не стал заводить уголовное дело и для всех инстанций оказалось намного проще сделать вывод, что она умерла естественной смертью от сердечного приступа. Все списали на возраст и на больное сердце, тем более бабушка лежала недавно в больнице. Никого не смутила ни открытая дверь, ни застывший ужас в глазах пожилой женщины, ни разрыв сердца, если хотите.

Я одна понимала, что бабушка умерла не естественной смертью и ее сердце разорвалось не само по себе. Кто-то пришел и помог…

Теперь я осталась одна. Больше у меня никого и ничего не было. Ни матери, ни ее квартиры, ни бабушки. Даже прописка в паспорте была фиктивной, потому что по месту прописки жили другие люди и, скорее всего, тоже на вполне законных основаниях.

Что же впереди… Тюрьма? Зона? Колония? Все это окончательно сломило мой характер и подорвало веру в себя.

…Когда в палату вошла Елена Владимировна, я не поверила своим глазам. Женщина положила на тумбочку пакет с фруктами и села рядом со мной.

— Вы? А разве вы не в Петербурге?

— Я приехала к тебе из Петербурга.