Жить втроем, или Если любимый ушел к другому

— У меня сын заболел, — с надрывом в голосе произнесла я.

— Что с ним?

— Температура. Кашель. Насморк. В общем, все симптомы сильнейшей простуды в одном флаконе.

Не говоря больше ни слова, Лера направилась к выходу и, остановившись в дверях, посмотрела на меня глазами, полными слез.

— Я на днях в город поеду. Положу тебя в багажник. Сбегай.

— Правда?!

— Ну конечно, не кривда.

— Лера, ты такая...

— Все девки такую жизнь годами ищут и не находят, а тебе ее на блюдечке с золотой каемочкой дали, и ты от нее бежишь, — перебила меня подруга.

— Лера, господи, ты даже не представляешь, как я тебе благодарна! Ты самая чудесная и потрясающая. Мы же с тобой не расстается, пойми. Ты же все равно часто в Москву ездишь. Будешь ко мне заезжать. Мы с тобой еще дадим жару!

— Ксюха, ты меня только не забывай.

— Дуреха, да как же можно тебя забыть. Как можно забыть наше новоселье, наши танцы на крыше джипа, нашу погоню за павлинами...

— А ведь мы так по перу из хвоста на счастье и не вытащили, — Лерка от досады прикусила губу.

— Ничего страшного. Пусть ходят с пышными хвостами, а мы свое счастье найдем и без их помощи.

— Тоже верно. Просто мне одной их гонять будет скучно.

— Ты действительно необыкновенная. У тебя такая харизма, и из тебя энергия так и прет.

— Когда начнешь копаться в воспоминаниях, открой коробочку, достань ожерелье и вспомни, как нам все-таки с тобой было здорово. Я, конечно, понимаю, что тебе ходить в нем некуда, но ты хоть иногда надень его на свою лебединую шею у зеркала и вспомни меня добрым словом. И еще. У меня к тебе огромная просьба. Даже если у тебя с деньгами тяжело будет, ты, пожалуйста, это ожерелье не продавай. Даже если наступит самый тяжелый и черный день в твоей жизни. Оно неприкосновенно. Это же как реликвия. Память обо мне. О тебе. О нас с тобой. Обещаешь?

— Обещаю, — шепотом произнесла я и вытерла слезы.

— Никогда не продавай. А если наступит черный день, то ты вспомни о том, что на этом свете есть такие мужики, которые из кожи вон лезть будут, чтобы этих черных дней не было. А для этого нужно ведь не так много. Нужно их просто увлечь...

— Лера, ты так со мной говоришь, как будто прощаешься.

— Просто после того, как я помогу тебе сбежать, Тигран точно меня убьет.

— Глупости. Он же тебя по-своему любит. Пусть какой-то своеобразной, изощренной и, я бы даже сказала, жестокой любовью, но ведь любит.

— Нет, Ксюха, я думаю, что он меня просто убьет. Устроит скандал и от мысли, что он больше никогда не увидит своего сына, забьет до смерти.

Лера развернулась на сто восемьдесят градусов и вышла из комнаты. Я посмотрела на обоженные руки, намазанные чудодейственным кремом, и, прижав коробочку с ожерельем к груди, заревела... Как-то громко, по-бабьи, отчаянно и проникновенно...

  ГЛАВА 19

  Этой ночью я никак не могла уснуть и, встав с кровати, решила спуститься на кухню для того, чтобы поискать в аптечке снотворное. Проходя мимо Леркиной спальни, я услышала слишком громкие стоны и, подумав о том, что девушке стало опять плохо, тут же приоткрыла дверь в комнату и застыла буквально на самом пороге.

На роскошной кровати занимались сексом двое: Лера и какой-то молодой человек. Я даже не сомневалась в том, что я его где-то видела. Вскоре я поняла, что этим молодым человеком являлся Леркин охранник.

Тот самый охранник, которого Тигран приставил к Лерке, опасаясь за ее безопасность. Они вместе выезжали в Москву, вместе ходили по магазинам, проводили время в различных ресторанах и даже вместе ездили на дорогие курорты. Теперь нетрудно было догадаться о том, чем они занимались еще, когда данный субъект был при исполнении.

Если мне не изменяла память, то этого охранника звали Максим. Обычно он был очень сдержан, замкнут, серьезен и неразговорчив. Однажды я попыталась с ним заговорить, но это не принесло никакого результата. Тогда я еще подумала о том, что Тигран специально подбирает таких охранников, которым просто невозможно задать вопрос и уж тем более получить на него ответ.

Глаза Лерки в отличие от глаз охранника были открыты. На ее лице не прошли еще отеки и синяки, но тогда это не имело для нее особого значения. Лера не чувствовала боли. Она забыла про плохое самочувствие и сильную слабость. Она не видела меня, а в ее глазах была страсть, чувственность и нежность. Забросив ноги охраннику на шею, Лера стонала, мурлыкала и что-то шептала ему с вожделением. Она ритмично двигалась ему навстречу и в порыве страсти царапала его спину своими ногтями. Их тела переплелись, а их губы слились в страстном поцелуе. А затем они стали двигаться все быстрее и быстрее. Я поняла, что некрасиво подглядывать за чужим кайфом, и побыстрее закрываю дверь.