Золотая клетка для светского льва

    Молодец Акулина Альфредовна – оперативно сработала!

    Приоткрыв дверцу, Ирма не торопясь, охая и ахая, стала выбираться из машины. Ее профессиональные стоны, которые она однажды отрепетировала и закрепила в своем репертуаре, неслись над заснеженной землей, сотрясая воздух.

    – Что случилось, деточка моя?! – воскликнула Акулина Альфредовна, явно переигрывая.

    – Я чуть не погибла, – пытаясь хромать обеими ногами одновременно, ответила Ирма.

    Сделав несколько шагов, она облокотилась о капот машины и затряслась от рыданий.

    – Жива? – осведомилась Дашенька, разглядывая синяк на щеке врагини. – Не волнуйся – заживет.

    – Отойди от меня!

    – Ирма, тебе необходимо пройти в комнату и лечь, я сейчас же вызову врача, – резко сказал Егор, подходя ближе. – Хотя, наверное, будет лучше, если я отвезу тебя в больницу.

    – Обязательно в больницу, – обеспокоенно закивала Евдокия Дмитриевна.

    Ирма на миг затихла и покосилась на Акулину Альфредовну, они обменялись быстрыми взглядами. Этот немой диалог можно было перевести приблизительно так:

    «Точно, мы сейчас уедем! В больнице Егор меня одну не оставит, и вечернего торжества не будет вообще…»

    «Правильно, какая может быть помолвка без жениха, время-то уже к ужину».

    «В больнице он будет скакать вокруг меня, и кто знает, кто знает…»

    «Вперед, моя девочка! Вперед!»

    Ирма уже хотела кивнуть и вцепиться в Егора мертвой хваткой, но тут вспомнила об Илье Зарубкине… Нет, наоборот, – пусть устраивают помолвку! Пусть разоденутся в пух и перья, пусть приготовятся к празднику, а она-то им карты спутает… Хотя почему она? Это Дашка будет во всем виновата – нечего сидеть на двух стульях!

    – Нет, не надо в больницу, – слабо ответила Ирма, беря Егора под локоть, – я уже побывала в травмпункте и прошла обследование, переломов нет.

    Акулина Альфредовна уставилась на нее с недоумением, но Ирма отправила ей следующий взгляд: «Все под контролем, так надо».

    – Ого, как помялся! – воскликнула Дашенька, приседая около машины. – Эх, «хундайчик», «хундайчик», угораздило же тебя…

    – Мало ему досталось, – фыркнула Ирма. Топнула больной ногой и тут же заохала: – Как болит, как болит, ненавижу его, ненавижу!

    Дашенька зачерпнула горсть снега и протерла им кровавую ссадину на крыле.

    – Бедняга, – сочувственно сказала она, – ну ничего, залатают тебя, будешь как новенький.

    – Вот еще, чинить эту рухлядь! Продам на запчасти, будет знать, как со столбами дружбу водить!

    – Отдай его мне! – выпалила Дашенька, подскакивая.

    – Что значит отдай, – фыркнула Ирма. – Он денег стоит.

    – Сколько ты хочешь?

    Ирма из вредности решила не продавать противной разлучнице надоевшую и нелюбимую машину. Но потом, понадеявшись, что «Хундай» еще раз врежется в какой-нибудь столб, когда за рулем будет именно Даша, передумала.

    – Шесть тысяч долларов.

    – Здесь – две тысячи, – вынимая деньги из кармана джинсов, сказала Дашенька, – бери сейчас, чтобы потом не отказывалась. А остальное – после Нового года.

    Она посмотрела на Тихона, и тот еле заметно кивнул.

    – Забирай, – усмехнулась Ирма, кидая на машину брезгливый последний взгляд. – Видеть его не хочу.

    Егор, понимая, что аванс был отдан за счет его денег, выплаченных за моральный ущерб, вздохнул и… улыбнулся. На душе по непонятной причине стало тепло и уютно, будто только что на его глазах было совершено благое дело, к которому и он косвенно оказался причастен.

    – Пойдем, я провожу тебя до комнаты, – сказал он Ирме и обернулся, чтобы посмотреть на Дашеньку.

    Она вновь присела на корточки и, похлопав «хундайчика» по боку, тихо сказала:

    – Ну, здравствуй, дружище, мы теперь с тобой – одна команда.

    То ли мелькнули огни новогодней гирлянды, то ли так упал свет фонаря, но Дашеньке вдруг показалось, что «хундайчик» подмигнул ей разбитой фарой – точно хотел ответить: «Привет, я тоже рад нашему знакомству».

Глава 13

    Горько! Горько!

    – Какая помолвка, какая помолвка! – Тихон вышагивал по комнате, нервно подергивая усики.

    Усики, если бы могли говорить, давно бы уже запросили пощады.

    – Самая обыкновенная, какая же еще, – улыбнулась Дашенька, изображая святую невинность.