Золотая клетка для светского льва

    – А он оказался занят, – улыбнулась Дашенька.

    – Ну да. Я гляжу, в его комнату Ленка заходит – в одной руке тряпка, в другой бутылка с какой-то фигней, грязь оттирать, наверное… Я решил подождать, пока она выйдет, – Вадим шмыгнул носом и потер плечо. – Болит, зараза…

    – Не отвлекайся.

    – Сижу, сижу, а изменений никаких – Ленка не появляется. Я подошел, ухо к двери приложил… звуки какие-то… тихие. Я на пол опустился, в щелку посмотрел… ног нигде нет, а туфли Ленкины на коврике лежат. Что я, дурак? В таких делах не разбираюсь?! Ясно же как белый день, докатились люди до…

    – Не выражайся, – на всякий случай предупредила Дашенька.

    – Ну, я и решил ситуацию в свою сторону повернуть. Срубил бы деньжат, и полный порядок.

    – Молодец, не растерялся.

    – Да ладно тебе издеваться, – Вадим дотронулся до глаза. – Посмотри, очень опух?

    – Прилично, – ответила Дашенька, морща нос.

    – Гадина эта Акулина, ей-то какое дело до Берестова и Ленки?

    – А она, как Супермен, – защищает хороших и карает плохих.

    – Сбрендила она, что ли? – опешил Вадим, который мог ожидать от Почечуевой даже этого.

    – Ну, почему сразу сбрендила, она просто несет справедливость и добро в массы.

    – Она?! Ты соображаешь, что говоришь?

    Дашенька усмехнулась и сказала:

    – Значит, так: поболтали, пошутили, а теперь слушай меня внимательно. О том, что знаешь, забудь, нечего языком мести, людям жизнь портить. Если тебя опять потянет на приключения, то учти, в следующий раз тебя отделает уже не Акулина Альфредовна…

    – Ладно, ладно, – занервничал Вадим, потирая шишку на лбу, – не буду я больше. Че мне, жалко, что Берестов Ленку…

    – Не выражайся, – опять остановила поток его красноречия Дашенька.

    Она подошла к двери и назидательно погрозила пальчиком.

    – А как вы меня вычислили? – спросил Вадим.

    – Тебя, дружок, погубили падшие женщины, – улыбнулась Дашенька и, подмигнув горе-шантажисту, вышла.

Глава 17

    Друг мой, я пришла…

    Снежок приятно похрустывал под ботинками, наполняя душу беспричинной радостью, а тело бодростью. Хруп-хруп, хруп-хруп.

    – Красота-то какая! – выдохнул Тихон, обводя взглядом коттеджный поселок.

    Всю ночь падал снег, и вот теперь – кругом все искрится и сияет.

    Лохматые елки, высаженные в ряд вдоль забора, принарядились в белые шапочки и гостеприимно протягивали ветки, видимо, желая поздороваться, – привет, проходи, чувствуй себя здесь как дома.

    Рано утром Тихон съездил на Мытную, забрал некоторые свои и Дашины вещи и заспешил обратно. Радуясь, что не наткнулся на Зарубкиных, предвкушая продолжение расследования, он прошел мимо поста охраны, притормозил и, развернувшись, направился к небольшому домику с красной крышей.

    – Доброе утро, – дружелюбно сказал он, просовывая нос в комнату, которая частично являлась кухней, частично спальней и частично гостиной. – Разрешите войти?

    – Валяй, – добродушно ответил охранник, хлопая себя ладонями по коленям. Он сидел на стуле около окна и явно скучал. – Пятьсот рублей.

    – Что – пятьсот рублей? – удивленно спросил Тихон, вытирая ноги о разлохмаченный по краям грязно-коричневый коврик.

    – Цена информации – пятьсот рублей.

    – А откуда вы знаете, что я к вам за информацией пришел?

    – А за чем же еще? – усмехнулся охранник, приглаживая редкие седые волосы. – Ко мне частенько с вопросами приходят, особенно из третьего дома, восемнадцатого и двадцать пятого. Меня, кстати, Петровичем кличут.

    – Приятно познакомиться, – дежурно ответил Тихон, вынимая из кармана деньги. – И какие же вам вопросы обычно задают?

    – А известно какие, – хмыкнул охранник, – мужики беспокоятся: выезжали ли куда их жены и во сколько, ну, и дамочки с такими же вопросами относительно своих мужей лезут. У меня же все записано! С женщин я беру четыреста рублей, потому как бабья доля тяжела и неказиста. – Петрович отлепился от окошка, застегнул пуговицы на вытянутой кофте и тяжело вздохнул, сочувствуя прекрасному полу. Взял деньги, сунул их под большую белую кружку, стоявшую на столе, и спросил: – Чайку не желаете?

    – Спасибо, но вынужден отказаться – тороплюсь.

    – Тогда давайте сразу же перейдем к делу.