Вечный любовник

Сестра Генриха, Екатерина, которая была замужем за герцогом де Баром, старалась его утешить. Но из его слов поняла, что он потерял самого дорогого ему на свете человека.

– Однако, брат, – сказала она, – ты встретишь новую любовь, и эта печаль утихнет.

– Нет, – ответил Генрих, – корень моей любви увял. Он никогда больше не оживет.

– Ты еще молод. По крайней мере не стар. У тебя есть долг перед Францией. Ты должен жениться и дать нам дофина.

– Все это так, но горечь утраты и память о ней будут со мной до самой могилы.

Генрих неделю носил черные траурные одежды и еще три месяца – фиолетовые.

Затем память о Габриэле стала тускнеть, потому что он встретил Генриетту д'Антраг.

Глава 17

ГРОЗА НАД ФОНТЕНБЛО

Генрих тосковал о Габриэле. Она была для него больше чем жена, он не мог ее сравнить ни с одной другой женщиной; даже Корисанда не значила для него так много. Король с грустью вспоминал о днях, когда они были вместе, с их детьми, как добрая семья. Теперь он не мог долго оставаться ни в одном из замков, в которых жил вместе с Габриэлой. Там ему волей-неволей приходилось бывать в покоях, которые занимала Габриэла, вспоминать, как она выглядела, когда сидела здесь или ходила там… как они занимались любовью или говорили о времени, когда она станет королевой.

– Теперь я понял, что уже не молод, – делился король с друзьями. – Моя молодость умерла вместе с ней.

Он только качал головой и вздыхал, когда ему напоминали о его долге перед страной, о необходимости дать Франции наследника, потому что маленького Цезаря нельзя было признать в качестве дофина – ведь его мать уже не могла стать женой короля.

– Когда придет время и мне надо будет жениться, я так и сделаю, но не по велению сердца, – отвечал Генрих.

Еще никогда ни одна женщина не повергала его в такую печаль. И хотя никто из хорошо знавших его людей не думал, что король еще долго будет скорбеть, тем не менее все соглашались, что больше ни о какой женщине он не станет заботиться так, как заботился о Габриэле.

Сюлли отпускал циничные замечания. Король просто еще не встретил женщину, которая его сильно привязала бы. Ему не свойственно долго предаваться печали. Он всегда с головой окунается в новый роман, загорается и потом быстро остывает. Сюлли не мог поверить, что его повелитель стал совсем другим. В любом случае, ведь Генрих не был верен Габриэле. Об этом свидетельствуют его незаконнорожденные дети.

Двор располагался в доме Замета, потому что король заявил, что не хочет находиться там, где бывал вместе с Габриэлой, а так как Замет принимал ее в гостях незадолго до смерти, Генрих захотел поговорить с ним о ее последних днях.

Он позволил приближенным самим себя развлекать и пришел к Замету в его небольшой кабинет, в котором тот вел дела с самыми важными своими клиентами.

Они выпили немного вина, и Генрих стал рассказывать о Габриэле, как они впервые встретились, как она вначале его сторонилась, о своей ревности к Бельгарду.

Замет улыбнулся:

– Ваше величество – очень великодушный человек. Бельгард был вашим соперником, но это не помешало его службе.

– О, он был хорошим парнем – и сейчас им остается, – несмотря на свою желтую кожу. Может, некоторым женщинам он и нравится. Мне же – никогда. Хотя, возможно, из-за того, что я к нему ревновал. Он всегда напоминал мне сухой лист.

– Его все еще называют Сухим Листом, – улыбнулся Замет. – Я слышал это прозвище только сегодня вечером.

– Да, но он по-прежнему мой главный конюший. В последние годы Бельгард не давал мне повода для ревности. Мой дорогой Замет, меня ничто не беспокоило в эти годы, все было так хорошо. Если бы вы могли понять, какая это для меня утрата…

Замет пробормотал несколько сочувственных слов.

– Мне так хорошо с тобой, потому что ты один из последних, кто ее видел. Какой она была, когда пришла к тебе?

– Неважно себя чувствовала, я немного встревожился, когда ее увидел.

– Последние роды у нее были трудными. Я не предполагал, что она так скоро снова начнет ждать ребенка.

– Боюсь, это действительно случилось слишком быстро, сир. Но ей так хотелось показать, что она может дарить вам детей.

– Да, хотелось. А мой маленький Цезарь? Ты его давно не видел? Какой хороший мальчишка! Сейчас печаль его велика, но она не сильнее, чем у его отца.

– Сир, я понимаю, как велико ваше горе. Поверьте, вы о нем забудете, когда у вас будет новая жена. Простите меня, сир, но вам очень нужна жена. Не только ради Франции, но и вам самому.