Принудительное влечение

    – Угощайтесь, прошу вас, – приторным голосом предложила Мария, придвигая поближе к гостю плетеную тарелку со всевозможным печеньем и конфетами. – Очень приятно, что вы навестили меня. Друзья Ильи всегда будут и моими друзьями.

    Сергей поежился еще раз. Пока девушка, недавно выбывшая из разряда невест, не производила впечатления убитой горем. Все плавные движения казались наигранными, а тоска и скорбь в глазах слишком уж показными. Неужели сердце не болит? Она же собиралась за Самаринского замуж!

    Иное впечатление произвел отец Марии – Соловьев Степан Матвеевич. Он был прост и сдержан, на дочь смотрел с долей сочувствия – бедная моя, выпало же тебе такое горе, и внимательно и радушно отнесся к гостю. Пожал руку и особо с вопросами не лез.

    – Что же вы не берете печенье, – поправив челку, продолжила настаивать Мария.

    – Спасибо, – кивнул Сергей и натянуто улыбнулся. Даже то, что она была блондинкой, его раздражало. Он охотно вспомнил все услышанные ранее анекдоты про блондинок, и ему стало веселее. – Я сыт.

    Пришлось соврать, есть хотелось дико. Сергей уже раз сто мечтательно вспомнил картошку «в мундире» и кусок копченого лосося, надежно хранившиеся в его холодильнике. Ничего, вечером можно будет устроить приличный ужин.

    – А вы работали вместе или учились? – спросил Степан Матвеевич. – Я, к своему стыду, мало знал Илью, как-то вот так получилось. Но Машенька его очень любила…

    – И сейчас люблю, – перебила она и с обидой поджала губы. – Ни за кого больше замуж не пойду, умру старой девой.

    – Ну, полно тебе… – похлопал дочь по руке Соловьев и, поднявшись, направился к кухне.

    Сергей мысленно подбирал вопросы. Как бы узнать, не угрожали ли Илье в последнее время, или, может, кто денег ему задолжал… Как подтолкнуть девушку к такому разговору?

    – Маша, все это очень тяжело… – начал Сергей. – Убийца разгуливает на свободе… Вы сами не догадываетесь, кто мог совершить преступление?

    – Нет, – мотнула головой невеста. – Откуда мне знать. Следователь приходил, тоже спрашивал… Кошмар… разве я думала… кошмар. – Маша достала из кармашка тонкий, почти прозрачный, платок и поднесла к глазам. – Мне теперь нужен психоаналитик… вы не могли бы записать меня на прием… Общение с вами обязательно облегчит мое состояние, я уверена в этом.

    Такая перспектива не радовала. Девушка явно претендовала на большее, а этого самого «большего» не хотелось даже под страхом смертной казни. Сергей почувствовал, как сводит челюсть. Не мог, не мог он сказать: «Да, конечно», но и отказать невесте убитого приятеля не слишком-то удобно. Положение спас приятный, щебечущий звонок в дверь.

    – Папа, открой, пожалуйста! – крикнула Мария, убирая платок в карман.

    Сергей на радостях был готов сам броситься к двери и расцеловать явно незваного гостя, но то, что он увидел, повергло его в шок.

    В комнату вплыло нечто высокое, черное, кружевное и бархатное. Далее, со сдержанной миной на лице, шла Ирочка. Растерявшись, Уваров даже не сразу понял, что перед ним… Ольга. Черная одежда, зачесанные назад волосы и узорчатая вуаль, доходившая до кончика носа, делали ее незнакомой, непохожей на себя.

    – Добрый вечер, – тихо сказала Ольга и взглядом пригвоздила Сергея к стулу.

    Увидев его здесь, она испытала не меньший шок, но свою роль собиралась доиграть до конца. Столько приготовлений, и все напрасно? Нет уж, пусть делает вид, будто они незнакомы, а все выяснить можно и потом. В конце концов, она не только свою жизнь спасает, но и вроде как его тоже…

    – Здравствуйте, – нарушила тишину Ирочка, с опаской глядя на хозяина картошки «в мундире».

    Мария Соловьева к такому аншлагу оказалась не готова. На ее лице отразилось легкое неудовольствие, и четкий вопрос: «А по какому, собственно, поводу?» – выдал полное отсутствие в ее душе гостеприимства. Ольга повела себя грамотно. Представилась и, не дожидаясь приглашения, села за стол. Посмотрела на фотографию Самаринского и залилась горючими слезами. Горе было стопроцентным и неподдельным. Мария Соловьева дрогнула и, похоже, сама не ожидая того, тоже залилась не менее горючими слезами.

    В комнату с кружками вбежал Степан Матвеевич. В надежде получить объяснения, он уставился на Уварова и вопросительно поднял брови. Тот только пожал плечами, развел руками и торопливо протянул Ольге розовую салфетку.