Отрекаются любя. Я подарю тебе небо в алмазах

– Ох, Танька, я тебе не завидую. Сейчас такое будет. Тут мужниных родственников понаехало, а ты так вырядилась. Они тебя просто съедят.

– Не съедят. У них зубы сломаются. Мною, между прочим, подавиться можно. Я слишком вертлявая. Женщина и на похоронах должна оставаться настоящей женщиной.

– А глаза ты зачем так ярко накрасила? Как ты плакать будешь? У тебя ведь вся штукатурка потечет.

– Я уже все, что могла, выплакала. У меня уже слез не осталось. Я же не бездонная бочка. Сколько реветь-то можно и терзаться? Что ж мне теперь, как в Индии в старину, на тот свет вслед за мужем?! Он каких-то там непонятных таблеток без моего ведома наглотался да еще мне их в чемодан подсунул, а я виновата?! Я уже наплакалась от души… Я из-за этих похорон человеческий облик терять не собираюсь.

– Просто родственники твоего супруга могут подумать, что ты вышла за него не по любви, а по расчету, – как-то осторожно заметила Люська.

– Ну и пусть думают что хотят. Знаешь, родственники моего супруга меня интересуют меньше всего. У меня нет никакого чувства вины, даже намека. Ну а насчет того, любила я его или нет… А что такое вообще любовь?! Кто может дать ей точное определение?! – Я накрасила губы вызывающей красной помадой и в упор посмотрела на Люську: – Люсь, а ты сама-то знаешь, что такое любовь? Ты сама можешь ей дать определение? Ты вот Петьку своего любишь?!

– Тань, ну о чем ты говоришь? – сморщилась Люська. – Ты же сама прекрасно знаешь, что этот гребаный Петька надоел мне хуже горькой редьки. И тем более у моего Петьки никогда не было и не будет таких денег, как у твоего Вадима, царство ему небесное. Я, может, и любила Петьку давно, когда мы еще только познакомились, а теперь… Теперь все уже давно прошло. Я б его с таким удовольствием на волю отправила, ведь я с ним уже давно не живу, а только терплю…

– А что терпишь-то? Ради чего?

– Сама не знаю… Ну почему мы, бабы, все от своих мужиков терпим и никуда их не выгоняем?!

– Не все, а только такие, как ты… Никогда не понимала терпеливых баб… Может, тебе повод нужен?

– Да поводов каждый день выше крыши. Просто боюсь одна остаться. Одиночества боюсь…

– Ну давай, бойся дальше.

– Танька, тебе легко рассуждать! – неожиданно взорвалась моя подруга. – А вдруг я больше свою судьбу не устрою?! Петьку-то моего сразу к рукам приберут. Свободные мужики сейчас на дороге не валяются, а я? Я останусь одна.

– Тогда живи с ним и не рыпайся.

– Живу, хотя меня от одного его вида тошнит. Особенно когда он ворчит, что, дескать, я борщ недосолила. Мне хочется ему кастрюлю прямо на голову надеть и спросить: «А ты, гад ползучий, на этот борщ заработал?! Вот когда ты на него заработаешь, тогда я тебе сюда хоть сахара с перцем насыплю!»

Я посмотрела на часы, затем перевела взгляд на бутылку шампанского, к которой пристроилась моя подруга.

– Ладно, давай разливай. По бокальчику на дорожку, а то скоро мой выход.

– Ты так говоришь, как будто на сцену выходишь.

– Сейчас будет немая сцена с родственниками покойного мужа. Она называется «к нам приехал ревизор». Куча осуждающих взглядов, упреков и даже, может быть, оскорблений. Мол, женила на себе нашего любимого папочку и бывшего мужа, поехала с ним в свадебное путешествие и так затрахала-замучила, что он аж утонул, а теперь пытается прихватизировать все его денежки. Что ж, я готова к бою. Я знаю, что никто из них не скажет мне ни одного хорошего слова. Ну и наплевать. Я даже не хочу никому объяснять, любила ли я Вадима или нет и почему вышла за него замуж. Полюбить я его еще толком не успела, потому что слишком мало знала и так и не успела узнать, а замуж вышла, потому что он мне предложил, а такие люди не каждый день предложения делают. На моем месте от такого предложения отказалась бы только законченная дура. Можно подумать, ты бы не пошла за Вадима, если бы он тебе предложил.

– Ой, да он бы мне не предложил, – немного засмущалась Люська и махнула рукой. – Это только ты таких можешь в загс затащить. Мне это не под силу. Тань, а ты за наследство Вадима биться-то будешь?

– Конечно. – Я от души удивилась вопросу своей подруги. – Я же не общество благотворительности. Если Вадим был моим мужем, значит, наследство тоже мое. Мой муж, мое наследство. Ты же видишь, что я из своего маленького, скромного домика на берегу реки переехала в сказочный дом Вадима. Тут везде мои вещи, и никто не сможет меня отсюда выгнать.

– Но ведь ты тут не прописана. Вадим не успел тебя прописать.