44  

Фонтанный Дом

  • Если бы брызги стекла,
  • что когда-то, звеня, разметались,
  • Снова срослись – вот бы что
  • в них уцелело теперь.

20 августа 1963

* * *

  • Совсем не тот таинственный художник,
  • Избороздивший Гофмановы сны, —
  • Из той далекой и чужой весны
  • Мне чудится смиренный подорожник.
  • Он всюду рос, им город зеленел,
  • Он украшал широкие ступени,
  • И с факелом свободных песнопений
  • Психея возвращалась в мой придел.
  • А в глубине четвертого двора
  • Под деревом плясала детвора
  • В восторге от шарманки одноногой,
  • И била жизнь во все колокола…
  • А бешеная кровь меня к тебе вела
  • Сужденной всем, единственной дорогой.

18 января 1941

Ленинград

* * *

  • От странной лирики, где каждый шаг —
  • секрет,
  • Где пропасти налево и направо,
  • Где под ногой, как лист увядший, слава,
  • По-видимому, мне спасенья нет.

Осень 1944

* * *

Вслед за «Китежанкой» в Фонтанный Дом заявилась без спросу «Поэма без героя». Ахматова всегда говорила, что ее большие поэмы приходили незваными.

Первая версия «Поэмы без героя» (1940–1942) называлась более пространно: «1913 год, или Поэма без героя и Решка». В этом первоначальном варианте, широкому читателю неизвестном, она публикуется в настоящем издании.

* * *

…Я сразу услышала и увидела ее всю – какая она сейчас (кроме войны, разумеется), но понадобилось двадцать лет, чтобы из первого наброска выросла вся поэма.

Анна Ахматова. Из «Записных книжек»

* * *

Определить, когда она начала звучать во мне, невозможно. То ли это случилось, когда я стояла с моим спутником на Невском (после генеральной репетиции «Маскарада» 25 февраля 1917 г.), а конница лавой неслась по мостовой, то ли когда я стояла уже без моего спутника на Литейном мосту, в <<то время>>, когда его неожиданно развели среди бела дня (случай беспрецедентный), чтобы пропустить к Смольному миноносцы для поддержки большевиков (25 октября 1917 г.). Как знать?!

Анна Ахматова. Из «Записных книжек»

* * *

Когда в июне 1941 г. я прочла М<<арине>> Ц<<ветаевой>> кусок поэмы (первый набросок), она довольно язвительно сказала: «Надо обладать большой смелостью, чтобы в 41 году писать об Арлекинах, Коломбинах и Пьеро», очевидно полагая, что поэма – мирискусничная стилизация в духе Бенуа и Сомова, т. е. то, с чем она, может быть, боролась в эмиграции, как с старомодным хламом. Время показало, что это не так.

Анна Ахматова. Из «Записных книжек»

1913 ГОД, ИЛИ ПОЭМА БЕЗ ГЕРОЯ И РЕШКА

Di rider finirai

Pria dell' aurora.

Don Giovanni[37]

«Во мне еще как песня или горе

Последняя зима перед войной»

«Белая стая» d

ВСТУПЛЕНИЕ

  • Из года сорокового,
  • Как с башни на все гляжу.
  • Как будто прощаюсь снова
  • С тем, с чем давно простилась,
  • Как будто перекрестилась
  • И под темные своды схожу.

1941, август

Ленинград

(возд<<ушная>> тревога)

ПОСВЯЩЕНИЕ

  • А так как мне бумаги не хватило
  • Я на твоем пишу черновике.
  • И вот чужое слово проступает
  • И, как снежинка на моей руке,
  • Доверчиво и без упрека тает.
  • И темные ресницы Антиноя
  • Вдруг поднялись и там зеленый дым,
  • И ветерком повеяло родным…
  • Не море ли? – Нет, это только хвоя
  • Могильная и в накипаньи пен
  • Все ближе, ближе… «Marche funebre»…[38]
  • Шопен

26 декабря1940 года

I

«In my hot youth –

when George the Third was King…»

Byron[39]

  • Вы ошиблись: Венеция дожей
  • Это рядом. Но маски в прихожей
  • И плащи, и жезлы, и венцы
  • Вам сегодня придется оставить:
  • Вас я вздумала нынче прославить,
  • Новогодние сорванцы.
  • Этот Фаустом, тот Дон Жуаном…
  • А какой-то еще с тимпаном
  • Козлоногую приволок.
  • И для них расступились стены,
  • Вдалеке завыли сирены
  • И, как купол, вспух потолок.
  • Ясно все: не ко мне, так к кому же?!
  • Не для вас здесь готовился ужин
  • И не вас собирались простить.
  • Хром последний, кашляет сухо.
  • Я надеюсь, нечистого духа
  • Вы не смели сюда ввести.
  • Только… ряженых ведь я боялась.
  • Мне всегда почему-то казалось,
  • Что какая-то лишняя тень
  • Среди них без лица и названья
  • Затесалась. Откроем собранье
  • В новогодний торжественный день.
  • Ту полночную Гофманиану
  • Разглашать я по свету не стану,
  • И других бы просила… Постой,
  • Ты как будто не значишься в списках,
  • В капуцинах, паяцах, лизисках —
  • Полосатой наряжен верстой,
  • Размалеванный пестро и грубо —
  • Ты – ровесник Мамврийского дуба,
  • Вековой собеседник луны.
  • Не обманут притворные стоны:
  • Ты железные пишешь законы, —
  • Хаммураби, ликурги, солоны
  • У тебя поучиться должны.
  • Существо это странного нрава,
  • Он не ждет, чтоб подагра и слава
  • Впопыхах усадили его
  • В юбилейные пышные кресла,
  • А несет по цветущему вереску,
  • По пустыням свое торжество.
  • И ни в чем не повинен: ни в этом,
  • Ни в другом, и ни в третьем. Поэтам
  • Вообще не пристали грехи.
  • Проплясать пред Ковчегом Завета,
  • Или сгинуть… да что там! про это
  • Лучше их рассказали стихи.

* * *

  • Крик: «Героя на авансцену!»
  • Не волнуйтесь, дылде на смену
  • Непременно выйдет сейчас…
  • Что ж вы все убегаете вместе,
  • Словно каждый нашел по невесте,
  • Оставляя с глазу на глаз
  • Меня в сумраке с этой рамой,
  • Из которой глядит тот самый
  • До сих пор не оплаканный час.
  • Это все наплывает не сразу.
  • Как одну музыкальную фразу,
  • Слышу несколько сбивчивых слов.
  • После… лестницы плоской ступени,
  • Вспышка газа и в отдаленьи
  • Ясный голос: «Я к смерти готов».

II

Ты сладострастней, ты телесней

  44  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×