Я убью тебя, милый

— А ты что решила?

— Поживем увидим. Я тут соображать не могу. У нормального человека в колонии мозги атрофируются. Разве в этом скотском бараке можно что-нибудь придумать? По-моему, нет. Ничего, осталось совсем немного. Худа без добра не бывает. Попала в это дерьмовое место, зато тебя встретила. Я всегда мечтала о такой подруге, как ты. На воле подружки с меня только деньги пытались тянуть, а без денег не стали бы и разговаривать. Я поэтому их всех отшила. Дашка, а ты что, и вправду стриптизершей была?

— Была. А что тут такого?

— Да чудно как-то… Тебе нравилось обнажаться?

— Мне нравилось танцевать и нравились деньги, которые нам платили. Мне нравилось работать с шестом, совершенствовать пластику.

Мне нравилось все, кроме консумации. Консумацию я всегда ненавидела.

Я замолчала, увидев, что Танька спит. Я улыбнулась и тоже постаралась уснуть, но не смогла. В секции постоянно горит тусклый свет. Я никак не могу к нему привыкнуть. От такого освещения многие посадили зрение, и я в том числе. Иногда девчонки не выдерживают и завешивают лампочку газетой. Если в глазок заглядывает дежурный, он тут же открывает дверь и громко кричит: «Снимите!»

Глава 11

Я проснулась от приглушенного стона, и. открыв глаза, быстро вскочила и закричала от ужаса. Четверо девчонок накинули на Танькину шею полотенце и пытались ее задушить. Даже при тусклом свете было видно, что Танька начала синеть, изо рта ее шла пена. Не раздумывая я схватила табуретку и принялась молотить ею всех без разбора. Девчонки, не выдержав такого напора, разбежались. Танька лежала без движения.

— Убью, суки! — кричала я, брызгая слюной. — Замочу, гадины, мне терять нечего!

— Мы хотели эту интеллигенточку замочить, чтобы ей не западло было с нами из одной кружки пить, — сказала рослая деваха, вытирая кровь.

— Я вас сама быстрее замочу! — прошипела я и бросилась к Таньке.

Девчонки отошли в сторону и стали шептаться. Не обращая на них внимания, я склонилась над подругой. Она была без сознания.

— Танька, ты жива? — потрясла я ее за плечо.

Танька молчала. Я взяла ее за запястье — пульс прощупывался с трудом. Почувствовав, как на лбу выступил холодный пот, я бросилась к двери и стала стучать изо всех сил.

— Что надо? — лениво спросил дежурный, открывая «глазок».

— Быстрее, тут девочка умирает! — истошно закричала я.

Дежурный вызвал санитаров, и Таньку унесли. Я с трудом сдерживала слезы. Вскоре пришел начальник и попросил нас объяснить, что произошло. Я понимала, что если выдам девчонок, которые душили Таньку, то мне присвоят звание «стукач». Это в колонии хуже смерти. Меня будут бить на каждом шагу и подстраивать всякие гадости. Конечно, тех, кто хотел убить Таньку, накажут, но за стукачество я пострадаю ничуть не меньше.

— Ну что же вы молчите? — посмотрел на меня начальник. — Рассказывайте, что произошло?

— У Тани, наверное, астма. Ей не хватало воздуха. Я проснулась от того, что она громко стонала. Я испугалась за ее жизнь и позвала дежурного.

— Странно, — прищурил глаза начальник. — Врач установил, что осужденную душили. На шее остались синяки. Я хочу знать, кто ее душил.

Девчонки опустили глаза и напряглись, искоса посматривая на меня. Я постаралась сделать удивленный вид и растерянно пожала плечами.

— Извините, ничем не могу вам помочь. Я рассказала то, что видела сама. Может, кто-то и вправду ее душил, но я не знаю, кто это сделал. Мне очень жаль.

Начальник хмыкнул и вышел из секции, громко хлопнув дверью. Следом за ним вышел дежурный. Девчонки молча легли спать. Я лежала и думала о Таньке. Где она и что с ней? На этот вопрос мне никто не ответит. Здесь вообще не принято задавать вопросы, это я поняла с первого дня пребывания в колонии.

На следующий день мне разрешили свидание. Удивившись, я прошла в специально оборудованную комнату и увидела… Верку.

— У нас всего час. Долгосрочное свидание мне не дали, ведь я не мать и не муж, — вздохнула она.

Я не произнесла ни слова.

— Я привезла целую сумку вещей, — продолжала Верка, — еды набрала на всю зарплату. Приехала рано утром, но очень долго простояла в очереди. Затем прошмонали меня по полной программе — делали досмотр, проверяли, нет ли спиртного. Повыбрасывали половину того, что я тебе привезла. Даже вязаный шарф выкинули, сказали, что в колонию вязаное вообще привозить нельзя. Мол, заключенные могут распускать нитки и вить веревки. Фланелевый халатик тоже не разрешили. Не знаю почему. Я слышала, что в колонию можно передавать только темные вещи, светлые нельзя. Я специально съездила на базар и купила темный фланелевый халатик. Твой размерчик. Сорок четыре. Темно-синего цвета. Не взяли, заразы! Теплые сапожки не взяли. Зима на носу. Они что у вас, сдурели, что ли?