Кобра

- А потом?

- После Рима все довольно быстро перевернулось с ног на голову. Папа стал, что называется, большой шишкой. Он зарабатывал больше, чем когда занимался исследованиями, но, в сущности, он потерял свободу. Мы переехали в шикарную квартиру, но… в общем… все было не так хорошо, как могло бы быть.

- Карла Ферензи говорит, что у него была женщина. А что ты об этом думаешь?

- Ничего. Мы редко виделись в последнее время. Отец из-за своей работы вечно был уставший, а я встретил Шарлотту. У меня голова была занята совсем другим.

- Сколько времени вы с ней знакомы?

- Семь месяцев. Да, всего только семь месяцев…

- И?..

- Я бы хотел ей позвонить.

- Я ей сам сейчас позвоню. И передам тебе трубку.

- Вы хотите сначала сами ее расспросить?

- Конечно.

- Вы тоже считаете, как ваша коллега, что я убил отца?

- Она тебе это сказала?

- Скорее, преподнесла мне это на тарелочке!

- Она полицейский, а не нянька.

- В любом случае я предпочитаю ваш стиль.

- Какой номер у твоей подружки?

Феликс едва успел назвать номер мобильника, как плотину прорвало. Слезы потекли из него рекой. Он закрыл лицо руками. Морен бровью не повел, несмотря на то что ему было неудобно сидеть в маленьком кресле. Брюс внезапно положил руку Феликсу на плечо:

- Поплачь, мой мальчик. Надо дать выход слезам. Поплачь.

Перекрывая рыдания Феликса, Брюс сказал, что пойдет позвонить в коридор, и дал знак Морену быть начеку.

Алекс ходил звонить девице. Той самой, которую этот парень, плакавший как ребенок, любил по-настоящему. Что-что, а уж это Виктор Шеффер прекрасно понял. И еще он усвоил одну очень важную вещь: Алекс вступил в борьбу с самой опасной из змей - с коброй. Ее яд, проникший в организм через укус или впрыснутый в глаза, убивает очень быстро. Капитан Шеффер знал это не хуже какого-нибудь специалиста-зоолога.

Некоторые вещи сделались для Виктора Шеффера прозрачными, словно вода горного ручья. Ясными, как математические аксиомы. Не вызывали никаких сомнений, как не вызывает сомнений Декларация прав человека и гражданина. Зато другие никак не удавалось постичь. Думая об этом, Виктор Шеффер представлял себе - если уж оставаться в области зоологии - хромых черных баранов, которые пасутся, приволакивая ногу, на крутых горных склонах. Они срываются вниз, встают, карабкаются вверх и вновь срываются, и так длится бесконечно. Устали, очень устали эти зверушки - довольно глупые, надо признать.

Одно он знал наверняка: умерший был самым большим из этих черных баранов. Он занимал много места, хоть черты его и были неразличимы. Капитану Шефферу никак не удавалось понять, что за человек тот, о ком идет речь. Он не видел его лица, не знал, молод он или стар, богат или беден, весельчак или мизантроп. Он не видел его. Не разобрал его имени. Он даже сомневался, какого он пола. Умерший. Умерший, так ведь?

Но кое-что виделось ясно. К примеру, Шеффер видел сад Эскулапа, ощущал, как теплый весенний ветерок гонит рябь по поверхности пруда, вдыхал изысканные ароматы блюд, приготовленных для пикника, слышал, как вылетают пробки из бутылок с шипучим асти. Он улавливал смех красивых женщин, их болтовню о бридже и музее на вилле Боргезе. Он слышал смех мужчин, очень довольных тем, что дела в «Корониде» идут хорошо. И бог врачевания Эскулап, выглядевший весьма внушительно между белых колонн, радовался их веселью и покровительственно взирал на легкую оргию. Каменное тело Эскулапа намного больше тела простого смертного. Он как-то небрежно держит в руках символ своего искусства - кадуцей, обвитый двумя змеями жезл. Они скользят вокруг древа жизни, всем своим видом давая понять, что складывают оружие и их яд отныне - лекарство.

Это же яснее ясного, Алекс, неужели ты не видишь?

И еще Виктор Шеффер знал, что Феликс, плакавший словно ребенок, проведет ночь на Набережной Орфевр. Очень удобный подозреваемый в деле об убийстве черного барашка непонятного пола. Батюшки мои, как же этот парень ревел! Но разве Иуда не пролил бы реки слез за Христа, если бы это сулило ему выгоду? И все-таки, говоря откровенно, Виктор Шеффер знал, что молодой человек по имени Феликс, который глушил пиво и рыдал с громкими всхлипываниями, не Кобра. Не он убил черного увечного барашка. Это Алекс обязательно должен понять.

Но главное, Алексу нужно понять, что между змеей, обвившейся вокруг кадуцея, и Коброй есть связь. Капитану Шефферу хотелось подняться, открыть слипшиеся веки и говорить. Четко и ясно.