Кобра

- А пока? - нарочито кротким тоном спросил Лепек. - Что делать, чтобы нас не уничтожили?

- Пока надо немного подождать. Я собираюсь каждого из вас снабдить оружием. Пуля в глотку - это, знаете ли, способно обезвредить самых злющих кобр.

Он продолжал листать книгу, ничуть не смущаясь пронизывающего взгляда Жюстена. Фотографии Роберта Мэпплторпа. Одни цветы. В основном лилии, крупным планом. Ему в самом деле понравились эти снимки или же он хотел еще подразнить Лепека? А может, подзадорить самого себя? Ферензи был уверен, что Федерико понятия не имел, кто такой Мэпплторп. Не знал, что он гей и специализируется скорее на изображении соблазнительных мужских тел, чем на натюрмортах. И все же! Лилии, у которых набухшие тычинки торчат, словно пышущий здоровьем пенис. Тут не надо иметь богатое воображение - это само бросается в глаза! Но возможно, ничего подобного он не заметил, а просто ему действительно понравились снимки.

Покидая виллу, Ферензи увидел, что Дани поджидает его на улице. Он предложил Федерико садиться в машину, а сам направился к жене Жюстена.

- Come va, bellissima? [Как поживаешь, красавица? (ит.)]

- Мне не терпится заполучить мужчину в свою постель. Когда мы увидимся, Марко?

- При первой же возможности. В любом случае Жюстен теперь озабочен совсем другим.

- Я это заметила. Сегодня утром, как раз перед кайфом, он как-то странно высказывался по поводу Поля.

- А что он сказал?

- Я, говорит, сейчас увижу Поля, он теперь с Мориа, они встретились, я побеседую с ними и узнаю… Или что-то в этом роде.

- Он еще более ненормальный, чем я думал. Ты не должна бездельничать дни напролет, моя красавица.

Она пожала плечами, всем своим видом показывая, что ей на все наплевать.

- А ты?

- Что - я?

- Ты тоже чем-то озабочен?

- Я, amore, [Здесь: любовь моя (ит.).] могу думать сразу о нескольких вещах.

- Тем лучше.

- И я хочу дать тебе совет…

- Я слушаю, Марко.

- Постарайся сохранить расположение к тебе твоего мужа. Все эти манто и драгоценности слишком тебе к лицу, чтобы идти на риск их лишиться.

- Но ведь ты можешь покупать для меня то же самое.

- А Карла!

- Ба, Карла.

- Я бы мог оставить Карлу, оставить Жюстена и покупать тебе манто. Я бы мог, но хочешь ли ты, чтоб мы жили вместе?

- Нет, - с улыбкой ответила она.

- Вот видишь. A piu tardi. [До скорого свидания (ит.).]

- До очень скорого, Марко.

Ферензи до самого поворота смотрел на Дани в заднее стекло «ягуара». Его немного огорчило, что она не хочет жить вместе с ним. Маленькая ножевая рана. Но так ли это на самом деле? Она человек непредсказуемый, любит провоцировать. До мозга костей женщина. Она одна стоит гораздо больше, чем все состояние Лепеков. Ферензи повернулся и поискал в зеркале заднего вида взгляд шурина. Глаза его смеялись. Федерико не видел ничего предосудительного в том, что муж его сестры обманывает свою жену. Ничего. Может быть, потому, что невозможно обманывать того, кто знает. А еще потому, что Федерико готов на все ради меня, подумал Ферензи. Глазом не моргнув, убил Венсана Мориа. С годами такая преданность сделала его человеком поистине незаменимым.

Марко Ферензи, Федерико Андрованди. Между ними разница в четыре года. Федерико был рядом всегда, с самого детства. Был с ним и в тот день, когда кретины кузены пихнули его в лужу крови и дерьма и заставили в ней валяться. Хоть Федерико и было тогда всего семь лет, он кинулся в драку и дубасил их изо всех сил.

Федерико дубасил кузенов до тех пор, пока та сами не начали писать кровью и струйки не образовали красную лужицу. Такая картина, во всяком случае, сохранилось в памяти Марко. И в дальнейшем Федерико всегда приходил ему на помощь. Например, когда кузены и один из их приятелей связали его и поднесли ко рту старую банку из-под краски, в которой отец держал отравленных земляных червей. Ну и натерпелся же он тогда страху! Они орали ему в уши, что он грязный трус, девка подзаборная. Бедные крестьянские подонки… жалкие ничтожества. И папаша его, не проронивший ни слова по этому поводу. Детские разборки не интересовали Джузеппе Ферензи, крестьянина и перекупщика.

Марко Ферензи иногда казалось, что он до сих пор чувствует запах дерьма и крови и еще запах всегда дурного капуччино. Даже смерть того приятеля кузенов ничего не изменила.

Лишний повод закурить сигарету, чего ему хотелось уже давно. Федерико заговорил с ним по-итальянски:

- Я вот тут все задаю себе вопрос, Марко.