Кобра

Он ни разу не пожалел о сделанном выборе. Когда в его группе появился Виктор Шеффер, убежденность в правильности своего пути стала расти в нем по мере того, как крепла дружба между ним и Виктором. Часа не проходило без того, чтобы Брюс не вспомнил о Викторе, находившемся теперь в реанимации госпиталя «Сен-Бернар». Он испытывал потребность говорить с ним, видеть его симпатичную физиономию с очками на носу. Окружающие звали Виктора Интеллектуалом. Степенный, вдумчивый, но весельчак в часы досуга, капитан Шеффер был идеальным товарищем в сложных расследованиях, выпадавших на долю их подразделения. Поняла ли это Мартина? Выдержка в любой ситуации, умение не болтать лишнего в разговорах с коллегами, тщательное изучение безнадежных, казалось бы, дел. На набережной Орфевр большинство ребят ходят в костюмах и галстуках. Ничего общего с ватагами людей в джинсах и кроссовках из Отдела по борьбе с бандитизмом. Ощутила ли Мартина эту разницу?

Массивная дверь с козырьком, на ночь закрывавшаяся на кодовый замок, вела в мощеный двор, утопавший в зелени. Поль Дарк жил в маленьком раю - по парижским меркам, конечно. Алекс Брюс оглядел фасады зданий, построенных, видимо, в XVIII веке и окружавших этот зеленый островок. Слышалось даже пение птиц. Брюс пошел взглянуть на почтовые ящики. Квартира Поля Дарка располагалась в ближайшем подъезде. Назвавшему себя Коброй не пришлось пересекать двор. Брюс сразу очутился на узкой лестничной клетке. В конце коридора он увидел стоящего на посту офицера судебной полиции. Лицо знакомое. Майор жестом спросил у него, куда идти, и тот ответил, что на третий этаж.

Дверь ему открыл Марк Санчес, эксперт. В латексных перчатках, блокнот на витом шнурке и лупа. Указав на замок, он сообщил:

- Никаких следов взлома, как видишь. Привет, Алекс.

- Привет, Марк.

- Это отравление.

- Чем?

- По-моему, стрихнином. Пойдем посмотришь.

Брюс направился за ним по коридору, темный паркетный пол которого напоминал палубу старинного корабля, а бледно-голубые стены были увешаны картинами на морскую тему. Вполне заурядными. Чего никак нельзя было сказать о трех маленьких фотографиях, висевших в ряд, между двух картин. Санчес протянул Брюсу лупу:

- Полароидные снимки. Клеятся, как этикетки.

Брюс стал внимательно рассматривать фотографии, и у него похолодело внутри.

- Ну и досталось же этому парню, - заметил Санчес.

На двух снимках был запечатлен мужчина в домашнем халате, скованный страшной судорогой. Вытянутое тело напряжено и изогнуто в виде арки, только пятки и затылок касаются пола. Третий снимок представлял собой крупный план лица, искаженного улыбкой, впечатавшейся, как показалось Брюсу, в самую плоть. Смерть, тысячу раз виденная. Но все равно непостижимая.

- Опистотонус, - сказал Санчес.

- Что это значит?

- Стрихнин - алкалоид, вызывающий общий спазм.

- Даже мышц лица?

- Именно так, отсюда и этот сардонический оскал.

- Фотоаппарат нашли?

- Нет, Алекс. Он маленький, легко помещается в сумке или даже в кармане. Продается в любом супермаркете.

- Дельмон мне сказал, что есть подпись кровью.

- Да, парню надрезали лодыжку.

- До или после?

- После.

Санчес повел Брюса в гостиную. Это была просторная комната, в которой криминалисты, оснащенные самой современной аппаратурой, уже все перевернули вверх дном. Входя в гостиную, Брюс вдруг физически ощутил, что буквально «оскверняет» тишину. Через несколько секунд он присоединится к ним, станет частью их - следователей и специалистов, погрузится в их молчание. Сосредоточенность и уважение друг к другу. Ничего общего с ватагами борцов с бандитизмом - так-то вот, Мартина. Ничего общего.

Тщательно подобранная мебель, на светлых стенах картины, на сей раз абстрактные, смешанные тона, красивые линии, - в общем, со вкусом оформленная приемная врача. А самое впечатляющее - это роскошная библиотека, отметил про себя Брюс. Целая стена книг, раздвижная металлическая лестница позволяет путешествовать среди сотен изданий. «Человек, который смеется», оказывается, любил книги.

Теперь он уже не смеялся, он лежал на спине, одной щекой в блевотине, его мышцы расслабила смерть. Стоял смешанный запах рвотных масс и экскрементов. Кто-то приоткрыл окно. В комнате еще оставалась знакомая присутствующим затхлость - запах насилия, подробности которого теперь предстояло выяснить. Брюс почувствовал, что на этот раз ему придется сделать над собой усилие. «Я в каком-то оцепенении, как недавно под душем, а до этого был… мой сон… мы больше не увидимся на земле».