Том 22. Письма 1890-1892

Если критика, на авторитет которой Вы ссылаетесь, знает то, чего мы с вами не знаем, то почему она до сих пор молчит, отчего не открывает нам истины и непреложные законы? Если бы она знала, то, поверьте, давно бы уж указала нам путь, и мы знали бы, что нам делать, и Фофанов не сидел бы в сумасшедшем доме ^* , Гаршин был бы жив до сих пор, Баранцевич не хандрил бы, и нам бы не было так скучно и нудно, как теперь, и Вас не тянуло бы в театр, а меня на Сахалин… Но критика солидно молчит или же отделывается праздной дрянной болтовней. Если она представляется Вам влиятельной, то это только потому, что она глупа, нескромна, дерзка и криклива, потому что она пустая бочка, которую поневоле слышишь ^* …

Впрочем, плюнем на всё это и будем петь из другой оперы. Пожалуйста, не возлагайте литературных надежд на мою сахалинскую поездку ^* . Я еду не для наблюдений и не для впечатлений, а просто для того только, чтобы пожить полгода не так, как я жил до сих пор. Не надейтесь на меня, дядя; если успею и сумею сделать что-нибудь, то — слава богу, если нет — то не взыщите.

Выеду я после Святой ^* . Своевременно пришлю Вам свой сахалинский адрес и подробную инструкцию.

Моя семья кланяется Вам, а я кланяюсь Вашей жене.

Будьте, миленький штабс-капитан с усами, здоровы и благополучны.

Ваш А. Чехов.

Суворину А. С., 22 марта 1890 ^*

792. А. С. СУВОРИНУ

22 марта 1890 г. Москва.

22 мартабря ^* .

Вчера я послал Вам Фишера ^* , один «Вестник Европы» ^* и 2 тома Голицинского ^* . Прилагаемый листочек благоволите послать в книжный магазин ^* ; если же Вам уже надоело возиться со мной и с книгами, то бросьте этот листок под стол, хотя не советую Вам делать этого, так как магазин оттого, что приобретает для меня книги, имеет весьма большую пользу, а мальчик, носящий мне из контрагентства книги и износивший пары три сапог, уже получил от меня два рубля. Дал бы больше, но боюсь, что привыкнет к роскоши.

Нет ли у Вас в библиотеке «Климаты разных стран» Воейкова ^* ? Очень хорошая книга. Если есть, то пришлите, если нет, то не нужно, так как она стоит 5 руб. — для меня это дорого. Пришлите Максимова «Сибирь и каторгу» ^* .

Получил от Плещеева траурное письмо ^* : «Северный вестник» приказал долго жить. Старик лишился заработка и ругает Евреинову с пылом молодого поэта. Но я-то влопался! Во-первых, за каким же чёртом я обкрадывал себя, за каким дьяволом я «поддерживал» издание, которое околело? Если б я мог знать, что это случится, то работал бы в «Вестнике Европы», где мне платили бы не 150 руб. за лист и не в рассрочку. Во-вторых, я рассчитывал, что покойный журнал даст мне на дорогу 200–300 рублей и потом всё лето будет высылать моему бедному благородному семейству по 50 р. в месяц, — и вдруг трах! Никакие акции никогда так низко не падали, как мои сахалинские. Впрочем, чёрт с ними… Вчера одна девица говорила мне, что будто проф. Стороженко рассказывал ей такой анекдот. Государю понравилась «Крейцерова соната»; Победоносцев, Любимов и прочие херувимы и серафимы, чтобы оправдать свое отношение к Толстому, поспешили показать государю «Николая Палкина» ^* . Прочитав, г<осударь> будто бы так рассердился, что приказал принять меры. Дано было знать кн. Долгорукову. И вот в один прекрасный день приходит к Толстому адъютант от Долгорукова и приглашает его немедленно пожаловать к князю. Тот отвечает:

— Передайте князю, что я езжу и хожу только в знакомые дома.

Сконфуженный адъютант уезжает и на другой день привозит графу официальную бумагу, в к<ото>рой будто испрашивалось у графа объяснение по поводу его «Н<иколая> Палкина». Толстой прочитал бумагу и сказал:

— Передайте его сиятельству, что я давно уже ничего не пишу для печати; пишу я только для своих друзей, а если друзья распространяют мои произведения, то виноваты в этом они, а не я. Так и передайте.

— Но я этого не могу передать! — ужаснулся адъютант. — Князь мне не поверит!

— Князь не верит своим подчиненным? Это нехорошо.

На третий день опять приезжает адъютант с новой бумагой и узнает, что Толстой уехал в Ясную Поляну. Так кончается анекдот.

---