Глоток перед битвой

Энджи работала отверткой, обрабатывая левую переднюю часть салона. Крика «Эврика!» я так и не услышал и понял, что трофеев у нее не больше, чем у меня. Наши зряшные труды прервал раздавшийся рядом голос:

– Ай да парочка.

Я приподнялся, схватился за пистолет и выглянул на улицу. Голос принадлежал той самой девушке, что сидела на ступеньках крыльца, когда я заходил в этот дом. За руку ее держал Джером.

– Роланда еще не видел? – спросил Джером.

Я принял вертикальное положение:

– Увы, до сих пор был лишен этого удовольствия.

Джером смотрел на Энджи. Нельзя сказать – во все глаза, но с явным интересом.

– А скажи-ка, что это вы делаете в машине его матери?

– Работаем.

Его девушка достала из пачки сигарету, щелкнула зажигалкой, прикурила, затянулась и выпустила на меня клуб дыма. На мягком белом фильтре четко обозначилось кольцо ярко-красной помады.

– Это тот хрен, что был там, когда Куртис убил Дженну, – сказала она.

– Да я и сам его узнал, Шейла! – сказал Джером. Он окинул меня взглядом. – Ты ведь детектив, верно ведь?

Но я смотрел на Шейлу. Сигарета. Что-то в ней было не то, но что именно – никак не мог понять.

– Угадал, Джером. Хочешь, предъявлю значок и все такое прочее?

– Вот ведь бедолаги! Нелегко вам достается хлеб насущный, – посочувствовал Джером.

Шейла затянулась еще раз, и на фильтре обозначилось новое красное кольцо.

Энджи перестала прятаться, разместилась поудобнее и тоже закурила. Не город, а сплошной канцероген. Я посмотрел сначала на Шейлу, а потом на Энджи. Потом окликнул ее.

– А? – отозвалась она.

– Дженна красила губы?

Джером, набычившись, скрестив руки на груди, молча смотрел на нас. Энджи задумалась. Затянулась раз, другой, третий, медленно выпуская дым.

– Вроде бы да. Дай-ка вспомнить. Ну да, красила. Помаду предпочитала почти бесцветную, бледно-розовую.

Я рванул на себя пепельницу:

– А какие сигареты она курила, не помнишь?

– Кажется, «Лайте». Или «Вэнтедж». Что-то в этом роде – с белым фильтром.

– Значит, она снова стала курить. – Я вспомнил, что Дженна говорила мне, что бросила десять лет назад и, если бы не события последних нескольких недель, так бы и померла некурящей.

Сигареты, окурками которых была забита пепельница, были с твердым коричневым фильтром без всяких следов помады. Я выдернул пепельницу и высунулся из машины:

– Джером, пожалуйста, отойди в сторонку на пару минут.

– Да, масса, что прикажете, то и сделаем.

– Джером, я ведь сказал «пожалуйста».

Джером и Шейла отступили назад. Я высыпал содержимое пепельницы на дорожку.

– Эй, начальник! Ты чего мусоришь?

Среди груды окурков и пепла блеснуло что-то металлическое. Я нагнулся, разгреб мусор... Это был ключ. Я схватил его и, крепко сжимая в руке, сказал сдавленным голосом:

– Мы нашли то, что искали.

– Нечто вроде, – отозвалась Энджи, вылезая из машины.

– Поздравляю, – сказал Джером. – А теперь убери дерьмо, что ты раскидал по моему участку.

Я сгреб в пепельницу весь сор, рассыпанный по дорожке. Пепельницу же я занес в салон и аккуратно положил на переднее сиденье.

– Вот видишь, Джером, теперь все в порядке.

– Спасибо, – сказал Джером. – Хотя бы за то, что ты из тех белых, общаясь с которыми, чувствуешь себя полноценным человеком.

Я улыбнулся ему, и мы с Энджи покатили вниз по склону.

Находка оказалась ключом от ячейки камеры хранения за номером 506. А находиться эта ячейка могла где угодно – в аэропорту, на автовокзале, что на Парк-сквер, или на железнодорожном вокзале «Саут-стейшн», принадлежащем компании «Эмтрек». Или на любой из автобусных станций – в Спрингфилде, Лоуэлле, Нью-Гемпшире, Коннектикуте, Мэйне или еще бог знает где.

– Ну и что ты намереваешься делать? Объездить всю Америку?

– Ничего другого не остается.

– Да так можно всю жизнь проездить.

– Есть в этом и положительный момент.

– Какой же?

– Подумай, сколько мы себе выпишем сверхурочных.

Она стукнула меня кулаком, но не так сильно, как я ожидал.

Глава 23

Мы решили приступить к поискам с утра. В нашем штате много камер хранения, и придется изрядно потрудиться, а сил у нас уже не было. Энджи поехала домой; пошел домой и Бубба. Я же решил заночевать в офисе – там не так-то легко застать меня врасплох, не то что в квартире: в пустой церкви шаги отдаются гулким эхом, подобным канонаде.