Тайные убийцы

Барреда воззрился на Фалькона, стараясь понять, к чему тот клонит.

— В конце концов, вы были друзьями, встречались в церкви, — сказал Фалькон. — Думаю, вы наверняка должны были говорить об исламской угрозе. И однажды выяснилось… какого рода у него работа. Думаю, после этого было бы только естественно заговорить о связи одного и другого.

Барреда откинулся назад, сделал глубокий вдох и огляделся по сторонам, словно в поисках вдохновения.

— Вы когда-нибудь встречались с Пако Молеро? — спросил Фалькон.

Тот моргнул два раза. Да, встречался.

— Так вот, Пако, — продолжал Фалькон, — рассказывал, что Рикардо, по собственному признанию, был когда-то фанатиком, но ему удалось превратить себя из экстремиста в просто правоверного мусульманина. И что он сумел этого достичь благодаря плодотворному общению со священником, который недавно умер от рака. Куда бы вы себя поместили на шкале между, скажем так, равнодушием и фанатизмом?

— Я всегда был очень ревностен в вере, — ответил Барреда. — У меня в роду в каждом поколении был священник.

— И в вашем?

— Кроме моего.

— И вы ощущаете по поводу этого «кроме»… разочарование?

— Да, это так.

— Возможно, в этом одна из привлекательных сторон корпоративной культуры «Информатикалидад»? — проговорил Фалькон. — Что-то вроде семинарии с капиталистическим уклоном.

— Они там всегда очень хорошо ко мне относились.

— А вам не кажется, что есть определенная опасность в том, что люди с похожим сознанием, одинаково горячие в вере, могут в отсутствие уравновешивающего внешнего влияния прийти к радикальным позициям?

— Я слышал, что такое происходило в сектах, — ответил Барреда.

— А что такое, по-вашему, секта?

— Это организация с харизматическим лидером, которая применяет сомнительные психологические методы для того, чтобы контролировать своих адептов.

Фалькон оставил это определение без ответа, отхлебнул кофе и отпил немного воды. Подняв глаза на экран, он увидел, что место Лобо и Спинолы заняли Эльвира и дель Рей.

— Та квартира, которую купила «Информатикалидад» на улице Лос-Ромерос, рядом с мечетью, — вы там когда-нибудь были?

— Перед тем как ее купить, они попросили меня посмотреть, подойдет ли она.

— Подойдет для чего? — спросил Фалькон. — Диего Торрес говорил мне…

— Вы правы. Там особенно не на что было смотреть. Поэтому она подходила идеально.

— Вас сильно расстроила смерть Рикардо? — задал вопрос Фалькон. — Это ужасный поступок для ревностного католика — убить себя. Ни отпущения грехов, ни заупокойной службы. Вы знаете, почему люди совершают самоубийство?

Марко начал хмуриться. Он хмурился, и кожа у него на лбу подрагивала. Он смотрел в свою чашку, прикусив щеку, пытаясь совладать со своими чувствами.

— Некоторые люди совершают самоубийство, потому что считают себя ответственными за какую-то катастрофу. Другие вдруг теряют импульс, побуждающий их двигаться дальше. У нас у всех есть что-то, что удерживает нас в жизни: любимый человек, друзья, семья, работа, дом, — но есть другие, необыкновенные люди, которых удерживают гораздо более масштабные идеалы. Рикардо был из их числа: неординарный человек с горячей верой и, кроме того, с призванием. Возможно, когда шестого июня взорвалась бомба, он в одночасье потерял именно это?

Барреда отхлебнул кофе, слизнул с губ горькую пену и со стуком поставил чашку на блюдце.

— Меня очень расстроила его смерть, — проговорил Барреда, казалось, лишь для того, чтобы остановить поток слов, льющийся из уст Фалькона. — Я не имею никакого представления, почему он совершил самоубийство.

— Но вы осознаете, что означает такой поступок для столь убежденного верующего?

Барреда кивнул.

— Вы знаете еще одного близкого друга Рикардо? — спросил Фалькон. — Мигель Ботин. Вы знакомы?

Никакой реакции. Да, он был с ним знаком. Фалькон усилил давление.

— Мигель был информатором Рикардо в мечети. Испанец, принял ислам. Они были очень близки. Относились с большим уважением к вере друг друга. У меня такое чувство, что и Мигель Ботин, и старый священник в равной мере помогли Рикардо отойти от опасной грани фанатизма к чему-то более разумному. Как по-вашему?

Поставив локти на стол, Барреда прижал кончики пальцев ко лбу, а большими пальцами уперся в скулы — так сильно, что кожа у него побледнела.