Ангел из Монтевидео

Он привстал на раскуроченной постели.

– Ты куда? – спросила Мария-Изабель.

– У меня уйма дел, – любезно пояснил он. – Ведь ты у меня в программу не входила.

Она нахмурилась.

– Неужели ты меня вот так и оставишь?

По правде говоря, страсти в Малко в эту минуту было не больше, чем в куске холодной телятины. Полковница исчерпала все свои самые тайные резервы... Она поднялась на колени, меряя его насмешливым и в то же время нежным взглядом.

– Возвратившись из крестовых походов, – сказала она, – твои предки, наверное, набрасывались на своих жен, как сумасшедшие.

Она перевернулась на спину, в одно мгновение стянула с себя чулки и протянула руки к Малко.

– Поди попрощайся со мной.

Отказаться было трудно. Теплое тело, тугие бедра приникли к нему, и Малко подумал, что дело, может, сладится еще раз. Мария-Изабель вытянула ноги, подвинула голову, чтобы видеть себя в зеркале на потолке. И прыснула со смеху.

– Увидел бы сейчас нас Хуан, его бы кондрашка хватила. Ведь он по мне сохнет.

Они выделывали на кровати все, что только можно было себе представить. Как будто Мария-Изабель захотела, чтобы с нею у Малко было связано самое удивительное воспоминание в жизни. Каким только способом она ни отдавалась – без всякого удержу, без всякой стыдливости, однако, как правило, не переставая наблюдать за собой в зеркало.

Вуаль, шляпка, цветастый жакет, роскошное белье, туфли валялись по всей комнате. Что же до лица, трудновато ей будет убедить своего супруга, что она пила чай с друзьями...

Видя, что она снова устраивается под ним, Малко нежно промолвил:

– Ну ты и ненасытная!

– Некоторые мои друзья утверждают, что я нимфоманка, вот уж неправда, – проворковала она. – Просто я сама выбираю себе мужчину. Я как только тебя увидела, сразу захотела. У тебя такие золотистые глаза, ты такой элегантный. И ты человек опасный. А я как раз люблю опасных.

Эта мысль словно возбудила ее, она закрыла глаза и еще крепче прижалась к Малко, свернувшись на круглой кровати.

Малко приступил к последнему раунду, когда странный шум заставил его встрепенуться. Мария-Изабель тоже услышала шум и открыла глаза, все еще затуманенные сладострастием.

– Стучат в дверь, – сказала она.

Действительно, в дверь стучали... Стучали все сильнее и сильнее. Малко с Марией-Изабель как-то расхотели продолжать свои любовные игры. Белая полоса обозначилась вокруг губ молодой женщины.

– Это Педро, – прошептала она. – Он нас убьет.

Малко, на время оставив галантные манеры, бросился к своей одежде и схватил пистолет. За последние несколько лет он выбрался живым из стольких переделок не для того, чтобы его под конец укокошил ревнивый муж. Даже если это полковник.

Мария-Изабель тоже вскочила и схватила вуаль. Голая, как Ева.

Стуки в дверь становились все громче. Вдруг раздался зловещий треск пробиваемой дверной филенки и грохот стремительного вторжения. Малко взвел курок и направил на дверь.

Его партнерша думала о чем угодно, только не о том, что надо одеться...

Дверь с шумом распахнулась, и Малко увидел шестидюймовый кольт Криса Джонса. Сзади маячил силуэт Милтона Брабека, державшего в каждой руке по гаубице.

– Ой, – выдохнула Мария-Изабель.

Страх оказался сильнее стыдливости, так что у нее, по-видимому, и в мыслях не было прикрыть чем-нибудь свое прекрасное тело. Крис Джонс сначала порозовел, потом побагровел и наконец его лицо приняло цвет баклажана. Он опустил глаза, опустил пистолет и прошептал:

– Я должен был догадаться...

Чуть ли не со злостью он пихнул следом Милтона, который так ничего и не увидел, кроме вуали.

– Мотай отсюда, – сказал Крис. – С принцем дама.

Спрашивать, голая дама или нет, было излишне. Телохранители в сердцах захлопнули дверь: их опять одурачили. Именно эту привычку – предаваться плотским утехам в рабочее время – они больше всего не переносили у Малко.

– Вы их знаете? – спросила, немного успокоившись, Мария-Изабель.

– Это мои люди, – объяснил Малко. – Я совсем забыл, что условился с ними о встрече.

Не снимая вуали, она легла и прижалась к нему.

– Ну так мы можем продолжать. Раньше чем через час Хуан не придет.

В вуали она выглядела еще соблазнительней.

Но Малко уже думал о ЦРУ и о том мнении, которое сложилось о нем у его телохранителей. Он мог развратить их на всю оставшуюся жизнь.

Приподняв вуаль, он запечатлел целомудренный поцелуй на ее прекрасных устах. И тут же отстранился, чтобы не разжечь пожар.