Невинные

— О да, это было легко. Синьора оказалась права. Вам не пришлют такой счет за электричество, если вы уезжали в Прованс или... куда там... в Мексику на семь месяцев. Нет, я даже не сомневался, что это проделки тех молодцов с соседней площадки. Мне два раза пришлось к ним заходить. В первый раз они, наверное, заметили меня из окна — я был в форме. Кажется, это я вам рассказывал. Ну а потом я попросил синьору впустить меня с улицы и постучать к ним в дверь. Как только они открыли, все стало ясно. Я попросил ее, чтоб она выключила пробки в своей квартире, — у них тут же погас свет.

— Я так и предполагал. Как им это удалось?

— Очень просто. У нее работал кондиционер, и они, со своего смежного балкона, подключились к ее электропроводке. Она говорит, что ее подолгу не бывает дома, так что они, надо полагать, считали себя вправе поживиться за ее счет. Знаете это отношение — богатые иностранцы, запредельные цены на жилье, все такое. Она ведь американка?

— Француженка. Несколько лет она была корреспондентом одной французской газеты в Вашингтоне.

— Понятно. Она мне рассказывала, что сейчас пишет книгу о происхождении оперы. У нее роскошная квартира с антикварной мебелью. Я осмелился посоветовать ей поставить более надежную охранную сигнализацию.

— Это правильно.

— Очаровательная женщина. — К тому же добрая и красивая... Нет, Тереза, без сомнения, права, капитан хорош собою, просто у него, Гварначчи, иные представления о мужской красоте... Не дождавшись ответа на свое замечание, он продолжил: — Боюсь, что она не станет подавать в суд. Мне не удалось ее убедить. Ну да, они все равно останутся соседями, а она живет одна. Ее действительно можно понять. Я думаю, что они пришли к ней и отговорили писать заявление, заплатили ей какую-то часть денег. Я не смог ее переубедить, и, может быть, она права.

— Это неважно. Проблему вы решили. Благодарю вас. У вас все в порядке?

— Тишь да гладь.

— А сотрудник, который вас беспокоил... Эспозито, кажется?

— Да, Эспозито. Не знаю... Я виделся с ним сегодня, но не знаю, что и сказать. Он очень подавлен, чрезвычайно. Возможно, это не только потому, что он скучает по дому. Ведь до недавнего времени у него все шло хорошо. За ним нужно присматривать. Он славный парень, очень серьезный. Очень способный...

Они еще успели переговорить о затянувшемся по причине отсутствия средств ремонте в казармах, прежде чем их разговор прервался появлением полковника.

Водитель инспектора подал машину к подножию каменной лестницы. Они выехали из сумрачного переулка на светлую и шумную виа Борго-Оньиссанти. Инспектор, довольный и веселый, радовался славному дню. Но, когда они проезжали под аркой у палаццо Питти, ему показалось, что не все так уж безоблачно. Громкоговорители на четырех языках передавали объявление для посетителей садов Боболи, расположенных позади дворца: необходимо срочно двигаться к ближайшим воротам, потому что сады закрываются. Обычное объявление, которое делают каждый день перед заходом солнца. Но было только половина шестого, и жаркое солнце стояло еще высоко в голубом весеннем небе.

Глава вторая

— А где теперь эта женщина?

— Понятия не имею. — Садовник обиженно пожал плечами.

— Но вы записали ее фамилию?

— Записал ее фамилию? Насколько я понял ее слова, кто-то утонул. Что бы вы сделали на моем месте? Стали бы записывать ее фамилию, адрес и дату рождения?

— Хорошо-хорошо. Я вас не обвиняю, я просто спрашиваю.

— Я вам и объясняю. Я садовник, а не полицейский, поймите это ради бога. Бежал сюда со всех ног, как бежал бы любой нормальный человек. Хотя мог бы и не торопиться. — Он холодно покосился на зеленые остатки лица. — Давно, должно быть, тут мокнет. Рыбы уже успели поработать. Учуяли запах...

Инспектор глубоко вздохнул и посоветовал себе сохранять спокойствие.

— И что она сказала? Что кто-то свалился в этот вот пруд?

— Правильно. Нет — она не сказала, в какой конкретно пруд. Она сказала: пруд с водяными гиацинтами — видите, их тут полно, они ползут как сорняки, но у нас так много работы, что... Здесь несколько таких прудов, а я сначала и не подумал посмотреть в этом, то есть сюда никто не ходит, что тут делать-то?

— Очевидно, что двое все-таки приходили. Если не трое.

— Трое?..

О боже! Эти бесконечные переспрашивания! Нужно быть очень терпеливым, говоря с флорентийцем, который старательно прячет свои эмоции под маской цинизма и агрессии. Инспектор хорошо выучился терпению.