Невинные

— Значит, все началось после ее смерти? Это вас подтолкнуло...

— Нет, с его машины. Он вечно ездил на этих жалких «фиатах», покупал очередную скучную модель от Агнелли — по завышенной цене. Он говорил: «Мне сгодится и итальянская машина. А то купишь иностранную, а потом разоряйся на запчастях да еще бегай ищи, кто бы ее отремонтировал». Я ему постоянно твердил, что те времена давно прошли, и если уж ему хочется скучную маленькую машину, то лучше покупать японскую — она и дешевле в два раза, и надежней. Но нет, ему милее было спонсировать уродцев Агнелли! В конце концов я устроил происшествие с пироманьяком. Я сам поджег эту чертову железку, получил для него страховку и купил ему что-то более-менее приличное. Первый «мерседес». Но он, конечно, так и не стал его водить.

— Зато вы стали.

— Он никогда никуда не выезжал. Сказал мне, чтобы я держал машину у себя, а сам стал ездить на автобусе.

С отвращением фыркнув, он дотянулся до мраморной пепельницы и положил сигарету. У него было такое же удлиненное костлявое лицо и густая шевелюра, только черная, а не седая, как у отца.

— Что теперь будет? Где же наручники?

— У меня нет при себе наручников.

— И что же?

— Я позвоню в полицию. Когда настанет время.

— А журналисты, фотографы?

— Это то, что вам нужно?

Пожав плечами, он провел рукой по волосам и едва заметным взглядом скользнул по своей дорогой одежде.

Инспектор мысленно вообразил его в суде, поминутно вопрошающим судью: «Вы представляете?» Не удержавшись, он добавил:

— Скорее всего, газетчики поднимут большой шум. Ваш отец — весьма известная персона...

— Мой отец?.. Ах, вы, наверное, имеете в виду его квартал, эту дыру, где, по его мнению, мир начинается и заканчивается, верно?

— Я имею в виду Флоренцию. А также несколько других городов в Европе и Японии. При своем таланте он имеет клиентуру по всему миру. Кроме того, он богат, не правда ли? Оглянитесь вокруг. Он оплатил все это своим талантом.

— А меня воспитывал в нищете.

— В нищете? Вы получили образование, несомненно, вместе со всем, что к нему прилагается — школьные поездки, каникулы на горнолыжных курортах и тому подобное.

Тот злобно фыркнул.

— Неделя в Абертоне, в двух часах езды от дома, когда мои друзья ездили кататься в разгар сезона в Доломиты и в Альпы!

— Он отправил вас в университет.

— Потому что ему самому так хотелось! Чтобы он мог похвастаться перед друзьями!

— Верно. Он хвастался этим перед друзьями. А вы бы предпочли, чтобы вместо этого он учил вас шить обувь?

— Вы что — смеетесь? Так или иначе, у меня могли быть свои идеи насчет того, что я хочу делать. Например, мне нравятся машины...

— Точнее, вам нравится их покупать.

— Да что вы знаете? Вы когда-нибудь имели приличную машину?

— Нет. А вы правы. Откуда мне знать? Никогда не знаешь, что будет лучше для твоих детей. Никто не даст тебе совета, этому нельзя научиться на собственном опыте. Когда понимаешь — или тебе кажется, что понимаешь, — где допустил ошибку, уже слишком поздно.

— Я прямо слышу, как вступают скрипки.

— У вас есть дети?

— Только не у меня. Я никогда не был женат. Меня больше интересуют развлечения.

— Вы отправляетесь в тюрьму.

Он снова пожал плечами:

— Это рано или поздно должно было случиться. Главное, что мир делится на тех, кто возит, и на тех, кто ездит. В отличие от своего дурачка-папаши я принадлежу ко второй категории. И в ней я останусь. Вы сами убедитесь, когда дело будет рассматриваться в суде. У меня отличный адвокат.

— Я уверен, что отличный. При вашем вкусе к дорогим вещам в этом не может быть сомнений. Но, по правде говоря, вы не прочь покончить со своим положением, не так ли?

— Это вы о чем?

— Вам нужны наручники, вам нужны журналисты, вам нужен судья. Будь вы немного более осторожны, никто бы ничего не узнал: ваш отец скоро умрет. К тому же тратите-то вы свое законное наследство. Но вы этого хотели, не правда ли? Вы хотели, чтобы я сюда явился, выслушал ваше оправдательное нытье. Но этого вам было мало, вы хотели, чтобы и другие люди узнали и подтвердили вашу правоту. Вот в чем ваша цель, не так ли?

— Не люди! А он! Он! Это его я ненавижу за то нищенское воспитание, которое я получил! Годы и годы бедности и стыда. Теперь все деньги на свете не купят мне того, в чем я нуждался в то время.

— Не нуждались, а хотели.