Венчание со страхом

— Ваше поколение из другого теста. Значит, честь крепка, — Катя льстила самым сладостным голосом.

— Да, по дворам-то не таскались мы. Гордость имели. — Толстуха села на лавочку, врытую у школьного крыльца, и подвинулась, давая место Кате. — Сейчас другие поведения в моде: чуть муж за порог…

— У Кораблиной есть любовник? — напрямик брякнула Катя.

Сторожиха заколыхалась от смеха.

— Насчет любови не знаю, не видала. А ухажер есть. Добивается все до нее. Приезжает часто.

— На мотоцикле?

— На трещотке на своей. Весь двор керосином провонял. Но насколь у них дела слажены — не знаю: врать не буду.

— У вас ведь окна квартиры сюда, на школу, выходят?

Сторожиха кивнула.

— А когда этот мотоцикл тут трещал в последний раз?

— Да он почитай каждый день покоя не дает. Тока сейчас дверь-то не больно ему открывают. Потрещит-потрещит несолоно хлебавши, и черт его унесет.

— А вот недели две, скажем, назад? Приезжал он, не помните?

Сторожиха задумалась.

— Приезжал. И больше скажу: вот сюда мотоцикол-то этот с вечера ставили, — она указала под окна флигеля. — А утречком раненько обратно забирали.

Пройдясь напоследок насчет «гордости некоторых бессовестных», сторожиха поплелась в школу, а Катя терпеливо дожидалась на лавочке Кораблину. Та появилась минут через двадцать; Шла медленно, несла в обеих руках тяжелые сумки.

— Света, здравствуйте, я к вам.

— Здравствуйте, — голос учительницы дрогнул. — Сейчас только дверь открою.

В комнате она положила продукты в холодильник.

— Чаю хотите? Сейчас плитку на кухне включу.

— Нет, спасибо. Света, я вот о чем хочу с вами поговорить, — Катя запнулась. Она мучительно подыскивала слова, чтобы начать беседу, не оттолкнув эту девушку от себя. — Я… я тут познакомилась с одним мальчиком — Кешей Жуковым. Он был другом Стасика. У него Стасик и жил в те дни перед… в общем, перед. Так вот. У Кеши есть старший брат Роман. Мне надо срочно его повидать. Поверьте, это очень важно. Я просто должна.

— А при чем тут я? — Кораблина отвернулась, пряча лицо.

— Его никак не поймаешь, а сам он не дает о себе знать, как я ни старалась. Но он очень мне нужен, потому что Стасик… Света, помогите мне встретиться с ним!

Кораблина опустила голову. Лоб, шея, плечи ее покраснели.

— Нет, — ее ответ прозвучал еле слышно.

— Но вы же с ним знакомы! Я это знаю, и я прошу вас!

— Нет. Ни за что.

— Но вы мне только скажите, когда он снова сюда приедет, и я…

— Он больше не приедет. Никогда. — Девушка резко встала, отошла к окну. — Все закончилось. То, что я сделала, — чудовищно. Мне прощения и оправдания нет.

Катя смотрела на нее печально: «Ну и что ты, девочка, сделала? Мужа посадили, одна, чужой город… Тут мальчишка подвернулся на мотоцикле. Моложе тебя, естественно. Их, этих волчат, в девятнадцать всегда к старшим тянет. Ну, спали вы, ну было вам хорошо…»

— А где вы с ним познакомились, если не секрет? — спросила она.

— Он меня едва не сшиб. — Кораблина, не отрываясь, смотрела в окно. — Он как злой гений. Если бы не он, то Стасик не умер бы.

— Почему? — Катя похолодела.

— Потому что… Стасик пришел бы ко мне. Тогда… пришел бы… обязательно. А не к этому своему Кеше…

— Значит, Роман Жуков был с вами? Здесь? У вас?

Кораблина перекинула через плечо косу. Упрямо смотрела в окно.

— Послушайте, Света, но… но вы же не виноваты… вернее, не в этом виноваты… Откуда вы знали? Мало ли что в жизни случается? — Катя начинала наступление, поэтому говорила сбивчиво и пылко. — Этот Роман, он же… Я думаю, он любит вас. Он ведь сюда к вам приезжает, видеть вас хочет.

— А я его видеть не хочу! И больше он не приедет!

— Ну хорошо. Но все равно — так же нельзя! Жуков, быть может, совершенно ни при чем.

— А зачем вы тогда хотите его видеть, раз он ни при чем?

— Да потому, что я думала, что он общался со Стасиком в последние дни…

— Он был со мной. Здесь, — Кораблина указала глазами на старенький диван. — Здесь он был… и я была здесь…

— Но все равно мне надо его видеть. У него есть друзья, эти, которые на мотоциклах. Там организация какая-то. Стасик о ней знал, хотел, чтобы его приняли.

— В стаю? — Этот вопрос учительницы упал, как льдинка на дно стакана.

— Да, в стаю. А вам про нее что-нибудь известно? — насторожилась Катя.

— Они так себя называют, — учительница горько усмехнулась. — Они все — сущие дети. Мне завидно иногда на них смотреть. Все никак не перестанут играть. А мотоциклы, кожа — это все игрушки, прибамбасы, вроде деревянных лошадок и погремушек.