Венчание со страхом

Байкер звонко расхохотался.

— Не совсем. Но близко.

— А кого вы бандерлогами зовете? — полюбопытствовала Катя. — Ведь наверняка кого-то, а?

— Тех, кто в телевизоре.

— А милиция — это, по-вашему, наверное, рыжие псы Декана?

— Почти угадала.

— Ну, выходит, я — сука. Легавая или как там у вас…

Он смотрел на нее. Долго смотрел.

— Ладно, — сказал, как отрезал. — Ладно. Понял. То, что просила, — получишь. Но я не знаю. Понимаешь ты? Если это кто-то из… Ну, в общем — ладно. Наши дела — это наши дела. Я сказал, ты поняла.

— Я поняла, — покорно согласилась Катя. — Еще один вопрос можно?

— Какой?

— Почему ты всем этим занимаешься? До сих пор, в твои-то годы… мотоцикл — это даже немодно сейчас. Байкеры — немодно ведь, все прошло, «Безумный Макс» там, и вообще. Что-то другое ведь сейчас, ну я не знаю…

— Мне нравится жить так, — он присел на корточки, поболтал рукой в воде. — Теплая. Грязно только тут, все за… А на мотоцикле я от всей этой грязи могу уехать так далеко, как мне понравится. И потом, скорость… это надо почувствовать. Мои родители знаешь кем хотели меня видеть? Зубным врачом. Зубодером. А я дал деру с третьего курса. И из дома тоже — сел на мотор, и гуд бай, бэби. В задницу весь этот дирол с ксилитом. Вот так. Бродяга — это ведь тоже стиль жизни, разве нет? Негигиенично только. Вот что меня убивает. Я все же в белом халате ходил.

— А где ты теперь живешь?

Он указал рукой на луну. Жест явно был позаимствован из арсенала Микки Рурка. Катя отвернулась, чтобы скрыть улыбку.

— Я все поняла, — сказала она. — Но как я узнаю, что ты…

— Жук все к училке с Победы клеится? Это про нее ты там говорила?

— Про нее.

— Она знает, как тебя найти?

— У нее мой телефон.

— Ну и славно. Пойдем-ка, — он поднялся и направился туда, где их поджидала стая.

— Отвези ее куда скажет, — приказал он Жукову. Катя надела шлем, снова взгромоздилась на мотоцикл: ну как же на нем все-таки неудобно — держаться не за что, ноги болтаются.

— Так в костыльные войска загремишь, — усмехнулся предводитель. — Кто ж так ездит? Надо вот как, — и, быстро взявшись за Катину ногу, он согнул ее в колене и положил на бедро впереди сидящего Жукова. — Вторую тоже сюда. И крепенько ножками его обними. Наши дамы ездят только таким макаром. Ну что, Чиль, нравится тебе?

Байкеры захохотали, загудели, засвистели. И под эту полунасмешливую-полуодобрительную какофонию Катя и отбыла восвояси.

Когда стих треск их мотоцикла, Акела обвел взглядом своих сотоварищей и задал вопрос, немало удививший бы Катю, если бы она его услыхала:

— Кто из вас видел Крюгера? Смех оборвался.

— Ну? Я, кажется, вас спрашиваю?!

— Никто! Ты че? — вякнул кто-то из темноты. — Ты ж сам запретил с ним… Мы что, закона не знаем?

— Никто? Значит, никто. Хорошо. Так слушайте: я хочу знать, где он сейчас, — отчеканил Акела. — Вы поняли, чего я хочу? Или мне повторить по слогам? — И в голосе его было что-то такое, от чего на повторении никто не рискнул настаивать.

* * *

Катя попросила, чтобы Жуков довез ее до дома Гречко. Всю дорогу она чутко прислушивалась, однако шума карачаевского мотора за собой так и не засекла. И как это следопыт Леша ухитрился страховать ее столь незаметно?

— Спасибо, — поблагодарила она, когда он остановился у подъезда. — Большое тебе спасибо, Роман.

— Пока, — он отчего-то медлил. — Слушай… подожди… постой, Катя… Ну, не прикидывайся ты, на какой фиг тебе все это надо? Ведь ты не просто так Светке… нам со Светкой помогаешь?

— Я — вам? Интересно. По-моему, вы — мне.

— Все равно, неважно. Ну?

— Сначала я хотела написать статью, Ромочка. Классную статью о том, как ищут и находят убийцу.

— А теперь?

— И теперь тоже. Только… хвастаться, конечно, неприлично, но, я думаю, и ты не из тех, кто «а мы уйдем на Север и переждем»?

— Я его убью. — Жуков нажал на педаль газа. Мотоцикл разразился тем, чем разражаются только мотоциклы. — Запомни: если я узнаю, кто это сделал, я его убью. А там — сажайте меня!

Он описал по двору круг почета и скрылся за деревьями. Катя, еле живая от впечатлений и усталости, поплелась в подъезд.

Она ввалилась в квартиру Гречко, точно Каменный гость в жилище Дон Жуана — в самый глухой и темный час ночи, переполошив всех коммунальных соседей.

Потом они сидели с Ирой на диване и самозабвенно шептались. Потом явился Караваев.