Улыбка химеры

— А они как же? — Катя забралась на заднее сиденье.

— За ними другая машина пошла.

— Кто приехал за ней? — тихо спросила Катя, хотя знала ответ.

— Сам. Салютов, ее свекор. — Оперативник обернулся. — А вы его разве в лицо не знаете? Ее из дома шофер привез, но там что-то с машиной случилось, он тут крутился, чертыхался. Видимо, позвонил шефу. Салютов решил забрать и невестку и внука. Заботливый!

— Да, — эхом откликнулась Катя. — Извините, из машины можно позвонить в главк?

Глава 25

ФОКСТРОТ

Переговорить с Колосовым Катя не смогла: его телефоны упорно молчали. Дома тоже царила мертвая тишина: Кравченко спал и даже не слышал, как она вернулась. Перед тем как ехать на работу, Катя разогрела обед, вытащила из холодильника любимый Вадькин яблочный компот, сваренный еще накануне. Кравченко не пил ничего холодного (кроме водки, как он говаривал) из-за боязни ангины.

Когда Катя, как трудолюбивая Золушка, закончила хлопоты на кухне, было уже двадцать минут третьего. Она оставила Кравченко записку, что все прошло хорошо и все новости вечером, и поехала на работу в надежде застать начальника отдела убийств, чтобы срочно поделиться с ним впечатлением от «смотрин» в «Атлантиде». Однако в главке она Никиты не нашла. Не появился он и к концу рабочего дня. Как выяснилось, по причинам совершенно убийственного характера.

* * *

Валерий Викторович Салютов приехал в «Красный мак» в половине третьего. Марина Львовна с мальчиком остались дома в Ильинском. После обеда погода резко переменилась: усилился ветер, слегка потеплело, однако началась метель. По радио синоптики предупреждали о небывалом снегопаде в столице и просили водителей быть особенно внимательными и осторожными на дорогах.

Салютов из Ильинского вел машину сам. Марина Львовна просила его никуда не ездить и остаться дома, но он отговорился делами. И она не настаивала.

По дороге в «Мак» Салютов думал лишь о том, что ждет его там... В Доме. И запретил себе думать о вчерашнем долгом допросе в Генпрокуратуре, потому что... Потому что думай — не думай, а выбор уже сделан. Сегодня утром в десять ему позвонил Китаев и тревожно сообщил, что Хванчкару арестовали прямо по дороге из дома. Салютов спросил, откуда Китаеву это стало известно, и так скоро? Тот замялся, промямлил что-то явно не правдоподобное, потом замолчал. Видимо, у шефа безопасности имелся в окружении Миловадзе свой источник, свой «крот», имени которого он не собирался открывать даже своему шефу. Салютов не стал настаивать и выкручивать ему руки. Что ж, на то она и охрана, чтобы хранить свои и чужие секреты.

Новость никак не изменила распорядка его дня. Однако после звонка водителя Равиля из Крылатского, жаловавшегося на забарахлившую машину, Салютов сам поехал в спортклуб за ребенком и Мариной Львовной. Он ничего и никогда не боялся, даже старался не думать ни о чем таком, но... Береженого, как говорится, бог бережет.

По дороге он позвонил Басманюк и предупредил, чтобы она сегодня приехала в казино. Как обычно. Жанна Марковна крайне удивилась (или ему так показалось?) — как, разве мы уже сегодня открыты? Так быстро? Салютов коротко ответил: да, открыты. Только не с половины первого, как всегда, а с четырех часов. Персоналу надо дать время убрать помещение после очередного... Он чуть не сказал «налета». Но спохватился — их телефоны вполне могли быть прослушиваемы милицией, а портить отношения с ними сейчас не стоило. Жанна Марковна ответила «хорошо», и беседа их закончилась. (Салютов вовсе и не предполагал, что застал своего пит-босса на пути в Никитский переулок. О том, что ее вызывают на допрос в уголовный розыск, Жанна Марковна даже не заикнулась.)

Итак, он приехал в «Красный мак» в половине третьего. Китаев встретил его в вестибюле, и они для начала обошли и осмотрели все здание. Везде — в вестибюле, игорных залах, наверху — шла лихорадочная уборка. В каминном зале, где был убит Таураге, рабочие убирали ковер с пятнами крови и натирали паркет. Однако Салютов распорядился вообще пока закрыть эту комнату, чтобы не будить в посетителях казино дурных воспоминаний.

Он прошел к себе в кабинет, включил настольную лампу, раздвинул тяжелые шелковые гардины. Снизу, из ресторана, доносилась музыка: репетировал джаз. Джаз пригласил Китаев в нарушение всех традиций «Красного мака». Салютову он объяснил: после таких событий надо поднять настроение и служащим, и клиентам. Пусть музыканты поиграют пару-тройку вечеров, а там, когда все неприятности понемногу забудутся, можно будет снова вернуться к респектабельной, чинной, фирменной тишине заведения.