Пробуждение

Нат покачал головой. Что-то было не так, но он никак не мог вспомнить что. Ответ скрывался где-то в глубинах его памяти, но дотянуться туда он пока не мог.

— Кстати, мистер Рэндо давно хотел с тобой познакомиться…

И Гарт подвел Ната к магнату.

— Я знал вашего отца, — сказал Нат, пожимая протянутую руку. — В общежитии в Гарварде мы жили в одной комнате.

— Совершенно верно, — подтвердил Джон Рэндо, чуть заметно кивнув.

— Давно ли он умер?

— Он не умер.

— Простите. Я подумал, что он…

— Мистер Рэндо-старший был основателем и генеральным директором «Икор корпорейшн». Десять лет назад он удалился от дел, и Джон занял его место, — вмешался Гарт. — Но Мартин Рэндо и сейчас здравствует.

— Ему сто четыре, и он все еще играет в гольф, — с вызовом сказал Джон.

Нат покачал головой. Ему трудно было поверить в то, что он только услышал. Мартин Рэндо жив! И играет в гольф! Он попытался мысленно нарисовать портрет своего бывшего однокурсника, каким он его помнил. Невысокий, не выше пяти футов и пяти дюймов, непоседливый, беспокойный, не слишком способный к наукам, но пронырливый… и волосы у него тоже были рыжими, в точности такого же оттенка. Интересно, как-то он выглядит сейчас?..

— Это довольно обычно, Нат, — снова вмешался Гарт. — В наши дни многие доживают и до более почтенного возраста.

— А… а сколько лет самому старому жителю на планете? — спросил Нат все еще под впечатлением от услышанного. Подумать только — Мартин Рэндо жив!

— Известны случаи, когда люди доживали до ста пятидесяти. Несколько таких долгожителей и сейчас живут где-то на Японских островах, — сказал Гарт.

— Но почему… почему Мартин ни разу меня не навестил? И даже не позвонил?

— Наверное, ему неприятно думать, что вы се еще достаточно молоды, чтобы годиться ему в правнуки, — сказал Джон Рэндо и улыбнулся своей змеиной улыбкой.

Нату хотелось задать еще множество вопросов, но он почувствовал, что разговор окончен или вот-вот окончится. От него не укрылась слегка закамуфлированная холодность в тоне Рэндо, но он подумал, что она может быть как-то связана с расходами на его поиски и спасение из лагеря на кладбище самолетов. Или же все дело в том, что из-за него у корпорации испортились отношения с могущественным ФАББ. Нату хотелось упомянуть об этом, возможно, даже извиниться, но прежде чем он успел открыть рот, Гарт уже увлек его в сторону.

— Он не очень хорошо выглядит, — проговорил Нат, который только сейчас заметил, что, несмотря на свой облик мирового владыки, Рэндо даже сидит с явным трудом, а рядом прислонена дорогая трость красного дерева.

— Джон тяжело болен, — подтвердил Гарт. — У него проблемы с сердцем — серьезные проблемы с самого рождения, и близится момент, когда вся современная медицина бессильна будет ему помочь.

Значит, понял Нат, Джон Рэндо тоже дожидается подходящего донорского тела. Не исключено, что вся научная программа, связанная с проектом «Пробуждение», изначально планировалась и субсидировалась ради одной-единственной цели: спасти жизнь генеральному директору корпорации.

Потом Гарт и Персис отошли в сторону, чтобы поговорить с другими гостями, и Нат остался один. Пользуясь случаем, он решил понаблюдать за присутствующими и довольно скоро обнаружил, что гвоздь программы — отнюдь не его скромная персона. После представлений интерес к нему практически угас. Теперь все, кто находился в зале, хотели только одного: перекинуться несколькими словами с Джоном Рэндо или хотя бы засвидетельствовать ему свое почтение. Даже сам Вильялобос был вынужден дожидаться своей очереди, чтобы пожать руку знаменитому человеку. Это выглядело почти неприлично — президентские гости толпой окружили магната и жадно внимали каждому его слову, разговаривая исключительно о вещах, способных привлечь его внимание. Очевидно, авторитет и могущество Джона Рэндо придавали ему настолько высокий социальный статус, что для некоторых он почти сравнялся с первым лицом государства, а то и превосходил его.

— Вы помните, что говорил Платон о демократии?

Нат обернулся. Возле него стоял сгорбленный, высохший старичок.

— Платон говорил, что любая демократия неизбежно заканчивается диктатурой, — ответил Нат машинально. В своей первой жизни он часто повторял эти слова. — Уж не хотите ли вы сказать, что мы почти достигли этой самой диктатуры? — спросил он.