Все оттенки черного

— А он не говорил тебе о…

— О чем?

Катя вспомнила трогательную сцену «оживления поцелуем», фактически спровоцированную «май-горской ведьмой». Странно, выходит, бес-то лукавый в лице дражайшей Юлии Павловны для Нины сделал только добро… Добро ли? «Это всегда палка о двух концах», — вспомнились Кате слова, брошенные Хованской Смирнову.

— Ну ладно, Кузнецову сейчас в опорном несладко приходится, — Катя тяжко вздохнула. — Но ты за него особо не волнуйся. Что-то еще хочешь спросить?

— Да! Слушай, а что Сорокин, по-твоему, делает для Юлии?

— Думаю, время от времени она просит его подобрать ей какие-нибудь теологические тексты, которыми потом пользуется в сеансах с клиентами. Возможно, платит ему за переводы, но вообще вряд ли. Думаю, интерес у Костьки во всем деле этом не деньги, а… А такие библейские экскурсы, видимо, на клиентуру сильное впечатление производят, повышают, так сказать, рейтинг Хованской. Надо же, какая эрудированная ведьма! — Катя недобро усмехнулась. — Кто сейчас с Ветхим Заветом-то знаком? Не говоря уж о Сократе Схоластике и Евсевии Иерониме.

— Ну хорошо, и последнее. Кать, а сама-то ты как думаешь: даст вам что-нибудь нынешний допрос Хованской? — Нина тревожно смотрела на подругу. — Может, я ошибаюсь, но у меня такое ощущение, что чем больше в этом деле фактов, намеков, догадок, подозрений, тем все дальше и дальше реальная возможность… узнать правду.

— Как показывает практика, допросы подозреваемых вообще мало что дают для установления истины по делу. Следователь и подозреваемый очень редко искренни друг с другом.

— Так зачем тогда тратить время на эти ваши допросы?

— Процессуальная формальность, — Катя хмыкнула. — Но иногда… Знаешь, Нина, иногда полезно спросить человека кое о чем прямо, отбросив и церемонии, и правила вежливости. Посмотреть на его реакцию.

— И что же ты спросишь у Хованской, отбросив правила вежливости? Не она ли прикончила всех этих несчастных?

— Не-а, — Катя покачала головой, — Это пусть Никита спрашивает. А мне хотелось бы узнать от нее другое: каково это в наше время считать себя истинной ведьмой? И одно ли это и то же: верить в собственную сверхъестественность и одновременно при помощи целого набора манипуляций заставлять верить в это других?

Глава 29

ФАТАЛИСТ

Допрос Олега Смирнова, хотя на него и возлагались огромные надежды, был кратким. Колосов четко помнил свое обещание, что основателю «Табакерки грез» будут задаваться лишь конкретные вопросы, какими бы нелепыми и странными они ни казались на первый взгляд. За Смирновым на дачу отрядили сыщиков из отдела по раскрытию убийств. И когда режиссера доставили в опорный пункт, в доме не допрошенными оставались лишь Хованская и мальчик. Такое «рассредоточение» фигурантов вполне устраивало стражей порядка, стремившихся свести до минимума контакты между подозреваемыми. Однако у Колосова сложилось впечатление, что после гибели вдовы обитатели май-горской дачи и сами не особенно стремились к тесному общению друг с другом.

Когда Смирнов переступил порог опорного пункта, вид его снова поразил Колосова. Если раньше режиссер выглядел не слишком-таки презентабельно, то теперь… теперь от прежнего Олега Смирнова, известного всей стране по фильмам и фотографиям в газетах, не осталось и следа. Перед ними был старик или неизлечимо больной.

«Дикий взгляд» — другими словами Колосов просто не в силах был передать выражение его глаз. Это был взгляд человека, который видит цунами или тайфун, вот-вот готовый обрушиться на его голову, а у него уже нет возможности спастись. И Колосову стало при взгляде на Смирнова очень не по себе.

— Садитесь, Олег Игоревич, пожалуйста, вот сюда. — Караулов, которому предстояло официально допрашивать Смирнова, поднялся ему навстречу. — Вам что, плохо? Снова приступ? Может, «Скорую»?

— Нет. Ничего не нужно. Извините. — Смирнов грузно опустился на стул.

«Старик, совершенная развалина, — подумал Колосов, и сердце его защемило. — Ведь держался-то прежде молодцом, и вот в несколько считанных дней одряхлел…»

— Олег Игоревич, мы пригласили вас в качестве свидетеля по уголовному делу, — Караулов пристально разглядывал Смирнова. — Вы, конечно, понимаете, насколько все это серьезно. Вольно или невольно, но вы оказались причастны к делу о трех убийствах.

— Я… я никогда не предполагал, что такое может случиться. Не верил… Саша умерла… — Смирнов словно произносил заученный текст старой, набившей оскомину трагедии. — Я просто не верил, что такое возможно…