Блэк. Эрминия. Корсиканские братья

Шевалье на самом деле сделал такое движение, будто собирался упасть на колени; Гратьен остановил его.

— В самом деле, — сказал Лувиль, — этот господин предлагает тебе довольно привлекательную сделку, и на твоем месте, Гратьен, я подумал бы над этим предложением.

Шевалье почувствовал, куда нацелен намек, который так коварно бросил лейтенант, и повернулся в его сторону.

— А! сударь, разве недостаточно, что ваши советы содействовали несчастью Терезы; вы еще и противитесь тому порыву раскаяния, который может зародиться в сердце вашего друга? Что же такого сделало вам невинное дитя, что вы ко всему еще стараетесь помешать господину Гратьену искупить ту ошибку, которая, говоря по справедливости, в большей степени лежит на вашей совести, чем на его?

Но, к несчастью, эффект уже был произведен.

— Возможно, в ваших словах, сударь, и есть доля истины, — начал Гратьен, — и я не буду скрывать от вас, что они меня тронули; но рассудок должен преобладать над всеми другими соображениями, и, как следует все обдумав, я не женюсь на мадемуазель Терезе.

— Это ваше окончательное решение?

— Да, это мое окончательное решение, сударь. Я не женюсь на девушке бедной и сомнительного происхождения, и я не пойду на сделку; ваша протеже подпадает либо под то, либо под другое определение, третьего ей не дано, а я одинаково отвергаю обе эти альтернативы.

Шевалье закрыл лицо руками.

Он задыхался от горя и не настолько владел собой, чтобы подавить его.

— Ваши страдания причиняют мне боль, сударь, — продолжал Гратьен, — но поскольку они никак не могут повлиять на мое окончательное и бесповоротное решение, я полагаю, что будет лучше, если я уступлю вам место. Мы сейчас на станции, нам меняют лошадей; я пойду попрошу курьера взять меня к себе.

Действительно, почти в тот же момент карета остановилась, и молодой человек спустился; шевалье не успел Произнести ни слова и не сделал ни одного движения, чтобы задержать его.

— А теперь, сударь, — сказал Лувиль, натягивая свой плащ на лицо, — я полагаю, что пришло время пожелать друг другу спокойной ночи; я, со своей стороны, постараюсь, обещаю вам это, наверстать то время, которое упустил по вашей вине.

— И все же позвольте мне еще раз злоупотребить той снисходительностью, доказательства которой вы мне давали столько раз, сударь, — с иронией произнес шевалье, — я прошу вас сообщить мне адрес вашего друга.

— Зачем?

— Я хочу попытаться еще раз тронуть его сердце.

— Бесполезно! Он же сказал вам, что его решение бесповоротно.

— И все же, я возобновлю свою попытку, сударь; отец никогда не устанет просить за свое дитя, а Тереза для меня почти как дочь.

— Но я, я же вам говорю, что это бесполезно.

— Хорошо, сударь, тогда я попрошу ваш.

— Мой? Мне кажется, вам не на ком заставить меня жениться.

— Сударь, заметьте, я настаиваю на том, чтобы получить вашу визитную карточку.

— Тысяча чертей! Вы говорите мне это почти с вызывающим видом; уж не покойный ли вы господин Сен-Жорж случаем?

— Нет, сударь, я всего лишь несчастный простак, который ненавидит ссоры и дуэли и не выносит крови, и если мне когда-нибудь придется пролить кровь моего ближнего, то могу вам поклясться, это будет против моей воли.

— Тогда спите спокойно, мой дорогой господин, и не мучьте меня лишний раз из-за какого-то кусочка бумаги, который вам совершенно ни к чему не пригодится, принимая во внимание ваше мирное расположение духа.

После чего Лувиль откинул голову в угол кареты, и через некоторое время звучный храп молодого офицера слился со стуком колес.

Что касается де ля Гравери, то он не мог заснуть и провел остаток ночи в размышлениях о том, что скажет своему брату, перед которым предстанет через несколько часов, а также в раздумьях, где и каким образом отыскать следы, проливающие свет на рождение Терезы. И он настолько был погружен в эти мысли, что несмотря на весь тот ужас, который внушала ему езда спиной к кучеру, он даже не помыслил занять место, пустовавшее после ухода Гратьена.

На следующий день в пять часов карета въехала во двор почтовой станции Парижа. Там шевалье и его два спутника вновь оказались рядом друг с другом.

Шевалье еще раз охотно попытался бы завести разговор о Терезе, прежде чем ее соблазнитель удалится; но Лувиль опередил его, он взял Гратьена под руку, и они оба вышли, сопровождаемые посыльным, несшим их багаж.