Родео для прекрасных дам

— Нет, меня домой отпустили, хотя моя смена еще не кончилась. Я была в шоке. Сергей Маркович, наш менеджер, пожалел меня, отпустил. Убирался кто-то из моих напарниц. А что?

— Ничего, небольшое уточнение деталей. Когда вы вбежали в номер на крик, вы не почувствовали какого-то необычного запаха?

— Почувствовала! Воняло чем-то таким, кислым, едким. А потом еще от Авдюкова пахло — его, наверное, рвало.

— А вас не удивило в тот момент, что его спутницы нет в номере? — спросила Катя.

— Знаете, я в тот момент даже об этом и не подумала — так я растерялась от его воплей. Потом уже, когда «Скорая» приехала, до меня дошло, что этой Нефертити нигде нет, что ее и след простыл.

— Нефертити?

— Ну, девица, которая приехала с Авдюковым, — она черненькая такая была, смуглая, на египтянку с фрески похожая.

— Еще что-то можете добавить к сказанному? — спросила Марьяна.

— Да нет, все. Это такой день был ужасный, такая ночь, — Мизина покачала головой. — У меня до сих пор мурашки бегут, как вспомню эти крики. Скажите, а отчего он умер — этот Авдюков? Я думала — это эпилепсия.

— Нет, это не эпилепсия, — ответила Марьяна. — Вашего клиента отравили. Это уже не предположение, это факт.

— Отравили?!

— Распишитесь, пожалуйста, в протоколе. Вы подтверждаете свои показания?

Мизина взяла из рук Марьяны ручку, не глядя, не читая, подписала протокол.

— А кто его отравил? Чем? — спросила она.

— Это мы и выясняем, — мягко (подозрительно мягко, на взгляд Кати) ответила Марьяна. — Пожалуйста, кроме адреса, запишите мне вот здесь ваши контактные телефоны, Вероника. Возможно, мне еще понадобится переговорить с вами.

Глава 7

ОХРАННИК ЛОСЕВ

Игорь Лосев встречи со следователем — а именно так ему сообщили с рецепции: с тобой хочет говорить следователь из милиции — не ждал. Он вообще старался по жизни идти легко, без напрягов и заморочек. В двадцать семь лет жизнь все еще видится длинной такой дорогой, по которой хочется шагать уверенно и быстро. А лучше даже мчаться на мотоцикле — новенькой «Ямахе», крутой донельзя, красной, как кровь. Прибавил газа и очутился где-нибудь за тридевять земель — например, в каком-нибудь городе Дублине или в австрийских Альпах, где горные дороги — сплошной серпантин. Или на трассе Париж — Дакар посреди оранжевых песков.

Красной «Ямахи» у Игоря Лосева — старшего охранника службы секьюрити «Паруса» — в наличии пока еще не было. Проект был только в мечтах. Но кое-какие события позволяли уже надеяться на то, что он в самом скором времени воплотится в реальность.

Ведь подарил же он вчера Веронике золотой кулон! А вышло-то все само собой, легко, как в фильме: был выходной у обоих. Решили махнуть в торговый центр на окружной дороге, прикупить того-сего. А тут ювелирный отдел двери свои распахнул, заманивает на турецкое золото. Бери, не проходи мимо.

Себе Игорь Лосев присмотрел печатку — мощную такую, внушительную. Но не купил — придет время, купим. А ей, Веронике, с которой жил вот уже полгода, деля съемную квартиру, стол, заработок и постель, приобрел золотой кулончик на цепочке. Симпатичный такой в виде двух слепленных золотых рыбок — Вероника по Зодиаку была Рыбы. А он, Игорь Лосев, — Козерог. Себе он никогда, ни под каким видом Зодиак-талисман не покупал. Вот уж радость носить на цепочке или брелоке козла! А золотые рыбки понравились — аккуратненьки такие, махонькие. И друг к другу брюшками по воле турецкого ювелира приклеены — словно трахаются друг с другом до потери пульса.

Когда Вероника надела кулон — а сделала она это тотчас же, прямо у витрины ювелирного, — у нее глаза так и засияли. Прямо заискрились. Такой вид был блаженный, благодарный, что он, Игорь, невольно подумал: ну, брат, держись — ночью эта женщина даст тебе жару. Из одной лишь признательности наизнанку вывернется.

Так и случилось, все так и случилось…

Когда позвонили в комнату секьюрити с рецепции, Игорь Лосев как раз был целиком погружен в ночные, полночные, предрассветные воспоминания. Ух, Вероника! Горячо! Как же горячо — обжигаешься, а продолжаешь, продолжаешь, хочешь… Сколько, оказывается, в них, бабах, скрытых возможностей, неизведанных соблазнов даже после стольких месяцев совместного бытия. Хоть женись теперь совсем, безоглядно, на всю оставшуюся жизнь. А и то правда — где лучше-то сейчас найдешь? По крайней мере, она собой недурна. И верная — полгода, и ни одного закидона, ни одного взгляда, вздоха на сторону. А ведь тут «Парус». Тут тебе все, что угодно, — и мужики, и бабы-лесбиянки, и ночные дежурства, и пустые номера, и охотничьи домики в парке. Так нет же закидонов, верность одна сплошная. Только уж больно нудны порой вопросы: «Гоша, когда поженимся? Ну, когда поженимся, родной?»