Мизерере

Армянин приподнял свой тяжелый костяк, встал и покачнулся. Волокин вскочил, чтобы поддержать его за руку:

— Осторожно, папаша. Вас уже ноги не держат.

Касдан молча вцепился в его плечо.

— Давайте-ка в ванную, — посоветовал парень. — После хорошего душа голова у вас встанет на место. А потом нанесем визит генералу. Уверен, что он поддерживает связь с сектой.

Касдан покосился на него:

— Почему?

— Потому что он специалист по хитроумным планам. Как раз тот, кто нужен для внедрения преступной чилийской секты на французской территории. Наверняка у военных есть какие-то виды на Хартманна с его шайкой. Ну же, в душ. В машине расскажете мне, как прошла поездка в «Асунсьон».

— Откуда ты знаешь, что я там был?

— Вы ведь оставили мне записку, уже забыли? И потом я обшарил ваши карманы. Вы сохранили программку концерта. Понравилось?

— Просто супер.

— Ну давайте. Мне еще надо сделать несколько звонков.

Опираясь на скошенный потолок, Касдан двинулся к ванной тяжелым шагом опившегося медовухой медведя.

65

Ровно в одиннадцать они добрались до Бьевра.

Машину вел Волокин. Он распечатал план и сверялся по нему, разложенному на коленях. С Касданом, который, похоже, был на пределе, он не советовался. Они ехали вдоль леса, где голые черные деревья резко выделялись на фоне красных листьев. Справа они нашли асфальтированную дорогу с указателем «Ле Понше». Так назывался дом Пи. Они углубились в лес. Даже сквозь стекло Воло чувствовал окружающую сырость. Красную, трепещущую, живую…

На повороте показался дом генерала.

Вернее, там было несколько зданий из бетона и стекла с односкатными крышами. Все вместе напоминало ацтекскую пирамиду. Эти блоки будто вросли в ковер из опавших листьев, точно мертвая подлодка, увязшая в глубоководных песках.

Волокин сдал назад. На втором этаже тянулись узкие, словно бойницы, окна. На первом — застекленная веранда с черными лакированными переплетами. Слева стояла скошенная башня, враждебная, как резак с выдвинутым лезвием. Бетонные поверхности бороздили потеки, похожие на орнаменты или тени.

Слева показалась пустая парковка. Волокин вырулил на нее и заглушил двигатель. Они осторожно выбрались из машины, стараясь не хлопнуть дверцей. Потом двинулись к главному блоку. Влажная земля заглушала их шаги.

Усадьба, обрамленная кустарником и елями, полностью вписывалась в пейзаж. Касдан нажал на звонок, снабженный домофоном и видеокамерой. Но никто не ответил. Волокин оглядел парковку. Машины нигде не видно. Пи в отъезде.

Они отступили подальше, чтобы еще раз осмотреть окна, ища признаки жизни. Волокин задумался, не стоит ли им втихую обыскать помещение. Он как раз собирался шепотом посоветоваться с Касданом, когда из-за дома послышались звуки.

Гоготание гусей и человеческий голос.

Молча они обогнули здание по сторожевой тропинке. В низине за ним оказалось озерцо. На дальнем берегу росли тростники и ивы, нависшие над водой, словно космы старой ведьмы.

Слева у хижины из потемневшего дерева стоял мужчина, вокруг сбились гуси, галдящие и щелкающие клювами. Мужчина выглядел внушительно. Высокий, в теплой куртке цвета хаки, с капюшоном и рукавами, обшитыми мехом. Резиновые сапоги по щиколотку увязали в раскисшей земле. Лысина, обрамленная редкими седыми прядями, под полуденным солнцем отливала розовым, четко вырисовываясь на фоне темной воды.

Они приблизились. Даже на таком расстоянии Воло поразила стать мужчины. Костлявое изможденное лицо сохранило редкую красоту. Старость не обезобразила его. Худоба лишь подчеркнула породистость. Волокин улыбнулся. Это их третий генерал. Каждый раз он ожидал увидеть кого-то вроде де Голля. И вот он его увидел. Мужчина тихо разговаривал с гусями, доставая корм из ведра. Когда они оказались в трех метрах от стаи, генерал Пи наконец соизволил выпрямиться. Его взгляд пронзил их, как бронебойная пуля. Он не казался ни удивленным, ни испуганным. Напротив, улыбнулся, и морщины еще резче обрисовали его черты: так художник легкими штрихами расставляет акценты на наброске. Лицо непроницаемое, как броня.

— Зимой я даю им каштаны, — сказал он, выпустив изо рта облачко пара. — Это мой секрет. Позже, гораздо позже, это сделает их печень особенно вкусной. Каштаны усиливают привкус лесных орехов в фуа-гра. А также, по-моему, его чудесный розовый цвет. — Он бросил нетерпеливо толпившимся у его ног гусям пригоршню каштанов. — В Перигоре говорят: «Розовый, как задница ангела».