Мизерере

В ответ она промолчала. Касдан воспользовался этим, чтобы продолжить:

— У меня нет доводов, чтобы вас убедить, но прошу вас поверить мне на слово.

— Почему вы звоните мне? Посреди ночи?

Голос звучал раздраженно. Он решил разрядить обстановку:

— Потому что считаю, что ключ к разгадке убийства в ваших — и только в ваших — руках.

— Что?

— В тот раз, когда вы говорили мне о разрушениях, причиненных орудием преступления, вы упоминали о воздействии звуковой волны. Просто для сравнения.

— Припоминаю.

— А теперь я считаю, что это действительно была звуковая волна.

— Как это?

— Разве звук не может повредить барабанные перепонки?

— Конечно. При ста двадцати децибелах он становится травмирующим. А это довольно распространенная громкость. Отбойный молоток издает звук мощностью в сто децибел.

У Франс Одюссон и впрямь была светлая голова. Сейчас она говорила так, будто ее не подняли с постели.

— Голос может достигнуть такой громкости?

— Певица без труда преодолеет сто двадцать децибел.

— Что и происходит, когда она голосом разбивает бокал?

— Вот именно. Мощная волна разрушает молекулы хрусталя.

— Высота звука имеет значение?

— Нет. Важна его мощность. Blast, как говорят по-английски.

Касдану пришлось пересмотреть свою теорию. Голосовой аппарат ребенка был опасен не своим тембром, а только громкостью.

— Я не понимаю ваших вопросов. Вы будите меня посреди ночи, и…

— Я считаю, что Вильгельма Гетца убили криком.

— Что за нелепость. Россказни о смертоносном крике — всего лишь легенды, которые…

— Кому-то удалось с помощью тренировки научить ребенка издавать звук нужной громкости. Вопль, который разрывает барабанные перепонки и нарушает равновесие двух нервных систем. Вы сами объяснили мне, как это происходит…

Франс Одюссон недоверчиво вздохнула:

— Для этого потребуется звук невероятной мощи…

— Люди, о которых я говорю, добиваются этого с помощью боли. Они пытают детей, чтобы вырвать у них чудовищно громкий крик. Сначала на бессознательном уровне, но потом дети учатся контролировать это оружие и могут применять его, когда захотят.

Эксперт не ответила. Ей требовалось время, чтобы освоиться с этим кошмаром.

Но ее молчание стало для Касдана знаком согласия.

Он попрощался с ней и отсоединился.

Включил зажигание и взялся за руль.

Вильгельм Гетц.

Насерудин Саракрамата.

Ален Манури.

Режис Мазуайе.

Все они были убиты криком.

Касдан выехал на автомагистраль.

Через несколько часов он увидит Колонию.

Империю Крика.

74

Он проснулся внезапно, словно от электрического разряда.

Задыхаясь, обливаясь потом, Волокин сел на кровати. Ему снился сон. Нет. Это было воспоминание. Только и всего. Но главное, он, черт побери, заснул. Это не входило в его планы. Совсем не входило. Он взглянул на часы. Четыре утра. Время еще есть. Он прислушался. В темном дортуаре царила тишина.

Просторная комната походила на ночлежку для бродяг, только очень чистую. Койки тянулись в два яруса по обеим сторонам зала, еще один ряд проходил посередине. Расстояние между койками не больше метра. Волокин выбрал место в нижнем ряду, чтобы вставать бесшумно и незаметно.

Одевшись под одеялом, он поднялся с постели. Он вымотался. От работы и от бесплодных попыток не заснуть. И в то же время его наполняла лихорадочная энергия. Он был устремлен к своей цели. И это состояние помогало ему держаться. Больше он не испытывал ни ломки, ни недомогания. Только страшные воспоминания то и дело пронзали его, как электрические разряды. И в каком-то смысле эти вспышки тоже его подстегивали.

Он порылся в своем ягдташе. Вытащил спичечный коробок. Натянул куртку и брюки, вместо сапог надел кроссовки и медленно, очень медленно проскользнул между рядами коек. Добрался до двери. Осторожно выглянул в коридор. Ни души.

Он вышел в полумрак и направился к выходу. При слабом свете красных ночников была заметна высота здания. Не меньше десяти метров. Дортуар выстроили по образцу здешних риг и складов: цельное деревянное помещение без потолочного перекрытия, крышу которого поддерживали крестообразные металлические подпорки.

Выйдя за порог, он на миг затаился в тени двери. Прожектор проливал на крыльцо лужицу света.