Железный доктор

Он даже не подозревал, что в ближайшие несколько дней у него не будет больше возможности уснуть – разве что вечным сном.

Глава 5

Скелет сидел на поваленной бетонной опоре остановки общественного транспорта и смотрел на лейтенанта Рождественского, улыбаясь так залихватски, словно собирался вскочить и сплясать камаринского на потеху почтенной публике. Скелет был облачен в облезлый бронекостюм без шлема, с побелевшего черепа свисали остатки светлых волос. Рядом валялся древний, совершенно проржавевший «калашников».

Второй скелет лежал ничком у ног первого, вытянув руки вперед. Он тоже был в броннике, армган какой-то неизвестной Рождественскому модели так и остался на костях запястья, а на второй руке ярко поблескивали золотые часы. Кажется, «ролекс».

– Чего они тут?.. – спросил лейтенант, не отводя взгляда от истлевших мертвецов.

– Кто? А, Грызун с Ливнем? Место здесь дурное, доктор-врач. Ловушка, или, по-научному, аномалия. – Бандикут громко прокашлялся, отхаркнул какую-то зеленую гадость и продолжал: – В Зоне какой только хрени нету. Да ты, поди, слыхал на инструктаже, или как там у вас оно называется.

– А почему у покойников оружие не забрали? Ну и часы вон...

– А потому, доктор-врач, что ловушка непонятной природы. Оно как было-то? Я сам не видал, но мужики рассказывали. Шли по делам четверо – эти два дохляка плюс Косматый и Заяц...

– Не Заяц, а Сифон, – лениво поправил Бордер, прислонившийся к изломанному каркасу ларька с уцелевшей вывеской «Живое пиво». Лысый внимательно озирался, пока Бандикут и военврач присели отдохнуть – отслеживал местность.

– Один хрен, – отмахнулся коротышка. – Все равно обоих нету уже, подохли потому что, какая им разница... Короче, шли четверо, Ливень и говорит: «Ай, ногу подвернул! Дай сяду починюсь». Отходит шагов на пять и садится вон на ту бетонную хрень. Только сел – мужики и видят: голова набок, язык свесился, а кожа с мясом быстро так облезать с него начинают, словно кислотой облили. Даже не закричал. Опа – и вот уже шкилетина сидит вместо Ливня.

– А этот... Грызун его спасти, что ли, пытался? – осторожно спросил Володя.

– Да прям там – спасти! Обшмонать хотел, чего добру зря пропадать-то. Вот как ты: оружие, мол, часы золотые... Теперь вон, видишь, лежит. Протянул грабки... Тоже на глазах облез. А часы, кстати, до сих пор идут, суки, – с нескрываемым раздражением произнес сталкер. – Хотя они с ручным подзаводом, давно сдохнуть должны были.

Лейтенант внимательно присмотрелся к стрелкам, скакавшим за толстым сапфировым стеклом. Без десяти одиннадцать.

– Может, их проволочкой зацепить?

Сталкеры невесело засмеялись, потом Бандикут снова закашлялся, заперхал, отплевался и пояснил:

– Ты думаешь, тут совсем дебилы ходят, доктор-врач? Пробовали уже. Не отпускает ловушка. Торчат эти ребята как статуи – их потом вшестером пробовали веревкой тянуть, петлю накидывали... Вон, видишь, у Ливня на шее все еще хвост болтается?

Да, теперь Володя заметил, что с шеи сидящего скелета свисает петля из серого шнура, обрезанный конец которого змеей свернулся на коленях бронекостюма.

– Во. Даже на сантиметр не сдвинули, понял? Плюнули и бросили. Может, они вообще заразные, те часы. Да и на хрена они нужны? Так, игрушка...

Судя по громкому вздоху, Бандикут сам не верил тому, что сказал про игрушку. Зелен, дескать, виноград.

Рождественский бросил последний взгляд на неразлучных покойников, угодивших в аномалию, и спрятался обратно за афишную тумбу у ларька, где и укрывалась вся троица. Сидели они здесь довольно давно, минут пятнадцать. Отдыхали, плюс еще Бордер углядел в отдаленных руинах какое-то неприятное шевеление и велел малость переждать.

А начался день с грубого толчка в плечо, который разбудил военврача. Над ним склонился Бандикут, громко кашляя и восклицая:

– Утро наступило! Прямо на живот! Вставай, доктор-врач, жрать пора. Спирт будешь?

Лейтенант зажмурился и потряс головой. Открыл глаза – мерзкий коротышка никуда не исчез. Значит, все это был не дурацкий сон.

– Ранняя птичка спиртик попивает, а поздняя – глазки продирает, – наставительно сказал сталкер и принялся вскрывать консервы.

– Спирт не буду, – предупредил Рождественский, принимая сидячее положение. Мышцы после вчерашнего форс-мажора ужасно ныли, но он ожидал, что будет гораздо хуже.

– И правильно, – заметил Бордер. Лысый сталкер старательно проделывал в сторонке, у стены, комплекс каких-то сложных физических упражнений, размахивая руками и ногами. Плаща он так и не снял, поэтому по убежищу метались порывы ветра, словно от лопастей вентилятора. – Нам больше достанется. Кстати, я тут порылся в твоих вещах, уж не обессудь. Много полезного нашел. Я сам хоть и не врач, но от Карапета кое-чего нахватался по верхам.