Шевалье д'Арманталь

— И вы пошли на свидание?

— Конечно, сударыня.

— Значит герцогиня…

— … сделает, я надеюсь, все, что мы захотим. А так как она может заставить своего мужа сделать все, что она захочет, мы получим приказ короля о созыве Генеральных штатов, как только вернется маршал.

— А когда он возвращается?

— Через неделю.

— Так, значит, мы можем рассчитывать на вас?

— Я всецело посвящаю себя нашему делу.

— Господа, — сказала герцогиня дю Мен, — вы все слышали, что сказал Ришелье. Пусть же каждый из нас продолжает работать. Вы, Лаваль, воздействуйте на армию. Вы, Помпадур, — на дворянство. Вы, кардинал, — на духовенство. А герцог де Ришелье пусть воздействует на госпожу де Вильруа.

— На какой же день назначается наша следующая встреча? — спросил де Селламаре.

— Это зависит от того, как сложатся обстоятельства, — ответила герцогиня. — Во всяком случае, если у меня не будет времени предупредить вас заранее, я пошлю за вами ту же карету и того же кучера, который привез вас в Арсенал в первый раз.

Затем, вставая и обернувшись к Ришелье, она продолжала:

— Вы подарите нам остаток вашей ночи, герцог?

— Я прошу прощения у вашего высочества, — ответил Ришелье, — но это, увы, совершенно невозможно: меня ждут на улице Добрых Ребят.

— Как! Значит вы возобновили отношения с госпожой де Сабран?

— Смею вас уверить, мадам, что мы их никогда не прерывали.

— Берегитесь, герцог: ведь это уже постоянство!

— Нет, мадам, это расчет.

— Ну, вы, я вижу, готовы полностью посвятить себя нашему делу.

— Я ничего не делаю наполовину, госпожа герцогиня.

— Что ж! Бог помогает нам, и мы будем брать с вас пример, господин герцог, обещаем вам это.

— Господа, — продолжала герцогиня, — мы сидим здесь уже часа полтора, и нам пора вернуться в парк, если мы не хотим, чтобы о нашем отсутствии слишком много говорили. К тому же на берегу нас ждет бедная фея Ночи, которая должна выразить нам свою благодарность за то предпочтение, которое мы ей оказываем перед солнцем, и было бы невежливо заставлять ее ждать дольше.

— Однако, с вашего разрешения, ваше высочество, — сказал Лаваль, — я вас задержу еще на одну минуту, чтобы поведать вам о затруднительном положении, в которое я попал.

— Говорите, граф, — сказала герцогиня. — О чем идет речь?

— Речь идет о наших запросах, протестах, декларациях… Как вы знаете, мы решили, что дадим напечатать все эти документы рабочим, которые не умеют читать.

— И что же?

— Так вот, я купил печатный станок и установил его в подвале дома за Валь-де-Грас. Я нанял нужных нам рабочих, и до сих пор все обстояло благополучно, как вы, ваше высочество, имели случай убедиться. Но то ли шум печатного станка навел жителей дома на мысль, что наши рабочие — фальшивомонетчики, то ли еще что-то произошло, но, так или иначе, вчера в дом явилась полиция. К счастью, успели остановить работу и задвинуть кроватью люк, ведущий в подвал, так что ищейки Вуайе д'Аржансона ничего не увидели. Но так как их посещение может повториться и кончиться не столь благополучно, я тотчас же после ухода полиции уволил рабочих, велел закопать станок, а все оттиски приказал отнести к себе домой.

— И правильно сделали, граф! — воскликнул кардинал де Полиньяк.

— Да, но как же нам теперь быть? — спросила герцогиня дю Мен.

— Установите станок у меня, — предложил маркиз де Помпадур.

— Или у меня, — сказал де Валеф.

— Нет, нет, — возразил Малезье, — печатный станок — вещь слишком опасная, среди рабочих может оказаться шпион, и тогда все погибнет. К тому же нам не так много осталось печатать.

— Да, — подтвердил Лаваль, — главное уже сделано.

— Так вот, — продолжал Малезье, — по моему мнению, нам следует попросту обратиться к умелому, скромному и надежному писцу, который за хорошую плату будет держать язык за зубами.

— О, это было бы куда более надежно! — воскликнул кардинал де Полиньяк.

— Да, но где найти такого человека? — спросил принц де Селламаре. — Вы сами понимаете, что для дела подобной важности опасно взять первого встречного.

— Если бы я осмелился… — проговорил вдруг аббат Бриго.

— Осмельтесь, аббат, осмельтесь, — сказала герцогиня.

— Я бы сказал, что у меня есть подходящий человек.

— Разве я не говорил, что аббат неоценим! — воскликнул маркиз де Помпадур.