Шевалье д'Арманталь

— Не идет ли речь о шевалье д'Армантале? — спросил регент.

— Увы, ваше высочество, вы угадали.

Регент задумчиво нахмурил лоб. И Батильда, увидев, какое впечатление произвела ее просьба, почувствовала, что у нее сжимается сердце и подкашиваются ноги.

— А кто он вам? Родственник, свойственник, друг?

— Он — моя жизнь, он — моя душа! Я люблю его, ваше высочество!

— Но знаете ли вы, что, если я его помилую, я должен буду помиловать всех его сообщников, а среди них есть еще более виновные, чем он?

— Только сохраните ему жизнь, ваше высочество! Пусть он не умрет. Это все, о чем я прошу.

— Но, если я заменю ему смертную казнь пожизненным заключением, вы его больше не увидите.

Батильда почувствовала, что близка к обмороку, и протянув руку, ухватилась за спинку кресла.

— Что станется тогда с вами? — продолжал регент.

— Я уйду в монастырь, — сказала Батильда, — и до конца моих дней буду молиться за вас, ваше высочество, и за него.

— Это невозможно! — сказал регент.

— Почему же, ваше высочество?

— Потому что как раз сегодня, час назад, у меня попросили вашей руки и я ее обещал.

— Мою руку, ваше высочество?! Вы обещали мою руку?! Кому же, Бог мой?

— Читайте, — сказал регент, взяв со своего бюро распечатанное письмо и подавая его девушке.

— Рауль! — вскричала Батильда. — Это почерк Рауля. Бог мой! Что это значит?

— Читайте, — повторил регент.

И Батильда прерывающимся голосом прочла вслух следующее письмо:

«Ваше высочество,

я заслужил смерть, я это знаю и не прошу сохранить мне жизнь. Я готов умереть в назначенный день и час, но во власти Вашего высочества скрасить мне смерть, и я на коленях умоляю Вас оказать мне эту милость. Я люблю одну девушку, на которой женился бы, если бы остался в живых. Позвольте, чтобы она стала моей женой теперь, когда мне суждено умереть. Пусть, расставаясь с ней навсегда, оставляя ее одну на всем свете, я смогу утешаться, по крайней мере, тем, что даю ей в защиту свое имя и состояние. По выходе из церкви, Ваше высочество, я взойду на эшафот. Это моя последняя просьба, мое единственное желание. Не отвергайте мольбы умирающего.

Рауль д'Арманталь».

— О ваше высочество, ваше высочество! — разрыдавшись, воскликнула Батильда. — Вы видите, что в то время, как я думала о нем, он думал обо мне! Не права ли я, что люблю его, когда он меня так любит?

— Да, — сказал регент, — и я исполню его просьбу, она справедлива. Пусть эта милость, как он говорит, скрасит его последние минуты!

— Ваше высочество, ваше высочество, — воскликнула девушка, — и это все, что вы ему даруете?!

— Как видите, — сказал регент, — он сам воздает себе по заслугам и не просит ничего другого.

— О, как это жестоко, как это ужасно! Увидеть его, чтобы в ту же минуту потерять!.. Ваше высочество, ваше высочество, сохраните ему жизнь, умоляю вас, пусть даже я никогда его больше не увижу!

— Мадемуазель, — сказал регент тоном, не терпящим возражений, набрасывая несколько строк на листе бумаги и запечатывая его своей печатью, — вот письмо господину де Лонэ, коменданту Бастилии, оно содержит мои указания относительно осужденного. Мой капитан гвардии поедет вместе с вами и проследит, чтобы эти указания были выполнены.

— О, даруйте ему жизнь, ваше высочество, во имя Неба, даруйте ему жизнь, умоляю вас на коленях!

Регент позвонил, лакей открыл дверь.

— Позовите маркиза де Лафара, — сказал регент.

— Ваше высочество, вы очень жестоки! — сказала Батильда, поднимаясь. — Позвольте же мне умереть вместе с ним, тогда, по крайней мере, мы не разлучимся даже на эшафоте, не расстанемся даже в могиле!

— Господин де Лафар, — сказал регент, — проводите мадемуазель в Бастилию. Вот письмо для господина де Лонэ. Вы вместе с ним прочтете это письмо и проследите, чтобы содержащиеся в нем распоряжения были в точности выполнены.

Потом, не обращая внимания на последний крик отчаяния, который издала Батильда, герцог Орлеанский открыл дверь своего кабинета и удалился.

XII. ВЕНЧАНИЕ IN EXTREMIS^[31]

Лафар увлек за собой полумертвую девушку и посадил ее в одну из карет, всегда стоявших наготове во дворе Пале-Рояля. Карета тотчас помчалась во весь опор, направляясь к Бастилии по улице Клери и бульварам.

Во время всего пути Батильда не проронила ни слова. Она была безмолвна, холодна и бесчувственна, как статуя. Глаза ее, устремленные в одну точку, были сухи. Только подъезжая к крепости, она вздрогнула: ей показалось, что на том самом месте, где был казнен шевалье де Роган, во мраке возвышается эшафот. Немного дальше часовой крикнул: «Кто идет?» Потом экипаж проехал по подъемному мосту, поднялась решетка, открылись ворота, и карета остановилась у лестницы, которая вела к коменданту.

---

31 На пороге смерти (лат.)