Рейтинг темного божества

Со стены на нее смотрел бело-черно-красный постер. Такие постеры можно купить у бывшего музея Ленина или же на каком-нибудь митинге неформальной молодежи, куда приходят анархисты. На постере был изображен Че Гевара. Ни за какие сокровища мира Ангелина не променяла бы добровольно этот глянцевый бумажный портрет ни на одного из живых и самых симпатичных, крепких сверстников. Этот постер был сердцем ее самой заветной мечты. А разве можно, думалось Ангелине, разменивать мечты свои, эти сокровища силы и духа, на самую обыкновенную пошлую половую жизнь в засаленной мещанской постели под бормотание телевизора за стенкой?

Глава 9. ФОТОГРАФИЯ

Мещерскому Анфиса повторила свой рассказ слово в слово. Тот, огорошенный длительными поисками адресата, присутствием взволнованной Кати, слушал, казалось, вполуха. Взирал на домашний Анфисин хаос, на пустые ампулы и использованный одноразовый шприц, оставленные врачом на подзеркальнике, на окровавленные марлевые тампоны, которые Катя еще не успела выбросить в мусорное ведро. Анфиса повествовала, крепко прижимая к пышной груди красную коробку, словно страшную драгоценность.

— Да, история. — Мещерский хмыкнул, когда она закончила. — Убийца с ножом. Даже с таким вот ножом. — Он повторил Анфисин широкий жест. — Анфиса, не волнуйтесь, я вас понял. Но надо же все-таки случиться такому совпадению…

— Какому еще совпадению? — не поняла Катя.

— Ну как же? Гроза, молнии сверкают, по двору несутся мутные потоки воды, а тут еще кто-то, как назло, лампочки вывернул… И тленом могильным дохнуло. И рост у нападавшего вполне подходящий — маленький…

— А в чем дело? — спросила Анфиса. — Сережа, вы что, мне не верите?

— Я верю, верю. Только если поедем в милицию, историю надо изложить как-нибудь попроще. А то, когда там речь зайдет о маленьком, чрезвычайно плотном убийце с ножом, грозе и вывернутых в уборной… пардон, в подъезде лампочках, окажется, что дежурный лейтенант — с детства поклонник Булгакова, а от главы про нападение на администратора варьете Варенуху просто тащится.

— По-вашему… по-твоему, дорогой, я все сочинила и я же похожа на Варенуху? — гневно спросила Анфиса.

Катя не удержалась и фыркнула. Мещерский покраснел, оробел под ее взглядом. Он составлял ровно половину могучей, щедро одаренной телесными формами Анфисы и в самом крайнем случае на снисхождение и пощаду мог даже не рассчитывать. Но Анфиса и сама не удержалась — фыркнула и засмеялась. И этот смех был как лекарство.

— Ладно, девушки, шутки в сторону, — сказал Мещерский. — Конечно, это дело так оставлять нельзя. Но все же с версией по поводу покушения я бы пока погодил. Если вы, Анфиса, в состоянии, поедем в отделение прямо сейчас, напишем заявление о том, что на вас напал вооруженный грабитель. Пусть принимают меры.

— Я думаю, что на меня напали вот из-за этого, — тихо сказала Анфиса и наконец-то открыла свою заветную коробку.

К большому разочарованию Кати, там оказались… старые шерстяные клубки. Когда-то, еще до романа с Лесоповаловым, Анфиса от скуки свободными вечерами вязала. Теперь же это занятие было заброшено, и клубки с аппетитом поедала моль. Анфиса вытряхнула клубки прямо на пол, на палас и достала со дна коробки большую мятую фотографию.

Еще не видя, что там на этом фото изображено, Катя, опять же долго не раздумывая, Анфисе поверила. О, она знала ее характер и ее хватку профессионального фоторепортера. Фото в наше время — это уже предлог для разборок, особенно фотокомпромат. Вполне могло случиться так, что Анфиса влезла в какую-то, с ее точки зрения, убойно-сенсационную историю и запечатлела своей досужей репортерской камерой кого-то и при таких нелицеприятных обстоятельствах, что этот кто-то не на шутку забеспокоился. И даже послал какую-то наемную погань разобраться с Анфисой у подъезда. Катя хотела было озвучить свои домыслы, но тут внезапно увидела лицо Мещерского. Он смотрел на снимок.

— Черт… Анфиса, откуда это у вас?!

Катя через его плечо глянула на снимок и… Стоп. Это еще что такое?

Снимок был старый, пожелтевший от времени. И по диагонали, и по вертикали его покрывали трещины и заломы. В первое мгновение Кате показалось, что он дореволюционный. Он был как бы составлен из двух частей — первый план более светлый, второй — темный. На снимке был запечатлен зал, в котором праздновался банкет. Центр снимка занимал богато накрытый банкетный стол. Возле него группировались напряженно уставившиеся в объектив люди. Мещерский насчитал двадцать три человека. Среди запечатленных в основном преобладали мужчины. Большинство из них были во фраках и визитках. Но было и несколько военных, причем форма их была точь-в-точь как в фильме про белых — ладные офицерские мундиры, адъютантские аксельбанты, белые и черные щегольские черкески с серебряными газырями. В тесной группе военных Катя заметила человека в штатском — во фраке, белом галстуке и в черной маске домино. Он смотрел не прямо в объектив, а на то, что лежало на праздничном столе.