Рейтинг темного божества

— Что случилось?

— Может, кому-то это вовсе и до лампочки, может, и наплевать с двадцать пятого этажа, но случилось… То случилось, что я с самой пятницы тут торчу, домой еще даже не уезжал. Во какая щетина выросла, на вот, полюбуйся! — Колосов резко схватил Катю за руку и прижал ее ладонь к своему и правда небритому подбородку. Жест был отчаянно-импульсивный. Но вот парадокс: как только Катина ладонь коснулась его лица, шторм, буря, душевный ураган словно по мановению волшебной палочки утихли. Колосов внезапно густо покраснел. Катя провела пальцами по его щеке:

— И ничего нам не до лампочки… И совсем не надо так вопить… Тут глухих нет. А где же наша походная бритва? — пропела она тихонько. — И кого же это вы так задушевно вскрывали там, в морге, а?

— Потерпевшего с мамоновского кладбища. Это который Неверовский. — Колосов потупился, чувствуя, что пожар на его небритой хмурой физиономии разгорается все ярче.

Они стояли в центре вестибюля, возле стенда фотогазеты, иллюстрирующей суровые будни областной миЛидии. Мимо проходили сотрудники. Уезжал, приезжал, открывал, закрывал свои двери лифт. Словом, было людно. Слишком людно.

— Пойдем ко мне в кабинет. — Колосов крепко взял Катю за локоть.

— Прости, но я спешу. Я только что с брифинга. Я потом к тебе зайду или позвоню.

— Потом будет суп с котом. — Колосов смотрел на Катю, чувствуя, что она видит все, особенно этот его чертов румянец. — У меня новости. Или ты уже больше нашими убийствами не интересуешься? Другой материал для публикации нашла? Может, это наш доблестный отдел по борьбе с угонами и кражонками карманными, копеечными тебе очередную сенсацию подкинул?

— Ты, по-моему, перетрудился. Поэтому чушь, что ты городишь, я тебе великодушно прощаю. — Катя заглянула ему в глаза. — Ой, как все запущено-то у нас…

Ладно, пойдем. Я тебе хоть кофе по-человечески сварю. Твоя кофеварка еще фурычит?

В кабинете розыска на первом этаже Катя и узнала самые последние, самые свежие новости и по происшествию в сауне, и по убийству на кладбище в Мамонове-Дальнем.

— И все это ты сделал за эти трое суток? — не удержалась она.

— А что, мало?

— Ну ты даешь. — Она покачала головой. — Я к тебе только в конце недели собиралась — думала фактов наскрести хоть вот столечко, а ты так быстро, оперативно…

— Пой, ласточка, пой. — Колосов покачал головой. Эх, Катя, Катя, знала бы ты, что явилось самым главным стимулом такого служебного рвения…

— Выходит, личности двух потерпевших по делу сауны тебе уже известны. Этот Федай и Кублин Кирилл. Как все-таки здорово, что он был судим!

— Не судим, а привлекался, будучи еще пацаном, — поправил ее Колосов. — Первичная информация по нему такая: проживал в Москве в Люблине. Был женат, имел трехлетнего сына. Вся его семья — мать, жена, ребенок — занимает трехкомнатную кооперативную квартиру, однако сейчас мать — Кублина Серафима Сергеевна — гостит у своей родной сестры на Украине, а жена Светлана с майских праздников вместе с сыном живет за городом на даче своих родителей в поселке Покровский. О смерти Кублина ни она, ни тем более мать еще ничего не знают. Я послал в Покровский двух сотрудников. Еще утром послал, но ты понимаешь, что такое разговаривать с женщиной, да еще беременной на шестом месяце — оказывается, Кублины второго ребенка ждали, — сообщив ей предварительно о гибели мужа. По Федаю же у нас на данный момент вот какая информация. Мои орлы — Барабанов с Лукиным — проверили рецепт на винпоцетин, выписанный на его имя. Там на бланке стоит штамп седьмой поликлиники. Но в регистратуре карты на фамилию Федай Барабанов с Лукиным не обнаружили, хотя и проторчали там в регистратуре все воскресенье. Судя по всему, этот самый Федай проходил у тамошнего невропатолога как коммерческий больной. Барабанов проверил журнал выписки рецептов и регистрационный список всех больных, которым оказывались платные медицинские услуги. Встретился с невропатологом больницы некой Бухгольц Эльвирой Леонидовной. Она и помогла с установочными данными на Федая. Вот. — Колосов протянул Кате факс, переданный старшим оперуполномоченным Барабановым прямо из седьмой городской больницы. — Федай Валерий Юрьевич, год рождения восьмидесятый. Тут вот показания этой самой Бухгольц: Валерий Федай был направлен к ней, как к опытному невропатологу, на консультацию доктором Сухарским. Мы навели справки — этот Сухарский возглавляет специализированный муниципальный наркологический центр «Надежда»: анонимное лечение от хронического алкоголизма и наркозависимости. В этом наш судмедэксперт Василь Василии как раз и не ошибся.