Молчание сфинкса

Но сейчас раздумья угнетали. И лучше всего было с головой погрузиться в деловые хлопоты, а их, увы, не было. Его томила неясная тревога. Эта тревога пришла после звонка Кати, Мещерский вспоминал, как они приехали в Лесное, как сидели за столом, ужинали. Вспоминал и Филологову. За ужином она выпила несколько бокалов вина, была очень оживлена: Мещерский вспоминал, как уважительно и галантно обращался с ней Салтыков. О, он умел это как никто другой! Вспоминал, как они с Катей наперебой расспрашивали Филологову о том о сем, как она вела их по парку, показывая пруды, аллеи, павильон «Зима». А под ногами были рытвины, рытвины… И воздух в парке был холодный, осенний, кристальный. И зеленая вода Царского пруда была похожа на старое венецианское зеркало…

И вот эта женщина, всего день назад такая живая; энергичная и обаятельная, — убита… Господи, кем?! За что?

Он в смятении думал о том, что предпринять. Позвонить Салтыкову, спросить, узнать? Нет, этого сейчас, пожалуй, делать не стоит. Позвонить Ане Лыковой? Но при чем вообще тут она? И зачем она сопровождала Салтыкова в милицию? Зачем лгала, что он не знает языка? Хотела во что бы то ни стало присутствовать на его допросе, чтобы быть в курсе? Или же просто боялась за него? Не желала отпускать к следователю одного? Но какое ей до него дело? Он ведь женат… Он снова вспомнил, как они сидели в столовой, пили вино, болтали, смеялись — Салтыков, Анна, Филологова, Иван Лыков…

Наконец, после долгих колебаний он решил, как ему поступить. Нашел в справочнике мобильного номер Ивана. Еще в Питере тот дал ему свой новый сотовый.

Нашел и его домашний номер — он был прежний. И сейчас не отвечал. Видимо, никого не было дома — ну так и должно быть в рабочий день… Сотовый Ивана давал гудки, но на них тоже никто не откликался. Мещерский позвонил еще раз, еще — та же картина. Да что же это? Ванька Лыков скрывается, что ли, от кого или телефон в машине забыл?

И тут Мещерского осенила новая идея. Он взял и позвонил другу детства Вадиму Кравченко. Кравченко в это день работал, как он обычно говаривал, «стоял на страже жизни работодателя». Это всегда были скорбные, нудные дни. В такие дни, и Мещерский прекрасно это знал, его друг детства, совершенно не принадлежал самому себе.

Работодатель его Василий Чугунов, небезызвестный в столице предприниматель и, по мнению «желтой прессы», «весьма колоритная фигура», с возрастом все дальше и дальше отходил от активного бизнеса. Но остепеняться не желал. Бывали периоды, когда он сутками гудел, переезжая из VI Р-сауны в клуб, из клуба снова в VIP-сауну. Все чаще перебарщивал с алкоголем и виагрой и даже попадал по этой причине в лучшие коммерческие клиники Москвы и Санкт-Петербурга, а также Австрии, Швейцарии и Германии. Лечился там от ожирения, лечился от депрессии, от алкоголизма, от простатита, от хронических запоров. А затем по выходе из очередного храма медицины снова начинал гудеть, потому что уж такова была его неуемная натура и такова была его небесная «планида».

И всюду и везде вместе с ним был его начальник службы безопасности, личный телохранитель Вадим Кравченко. И не было участи печальнее его в такие дни. Потому Что чертовски обидно быть единственным трезвенником в компании забубённых гуляк.

В такие дни Кравченко, было лучше вообще не звонить, не бередить сердце, но… Мещерский знал: только Вадик Кравченко может помочь ему в ситуации, когда надо срочно отыскать человека, преступно чурающегося своего мобильного средства связи. В глубине души он всегда думал, что Катя, в общем-то, недооценивает своего мужа. И если бы она захотела и приложила бы немножко усилий, то легко бы смогла привлечь и Кравченко к этому делу. И. они сразу бы значительно облегчили себе задачу и не блуждали бы в кромешных потемках — у Кравченко были светлые мозги. Но Катя усилий не прилагала, словно нарочно! И друг детства Вадим Кравченко по-прежнему воспринимал их поездку в Лесное в штыки. А он, Мещерский, от всего этого ощущал себя сильно не в своей тарелке. Но сейчас он решил махнуть рукой на все эти сложности и деликатности и позвонить другу детства. Позвонил.

— Алло, я вас внимательно слушаю.

Тон Кравченко, когда он находился на службе при теле работодателя, был убийственно вежлив и холоден как лед.

— Привет, это я, — поздоровался Мещерский. — Слушай, срочное дело.

— Серега, ты, что ль? Я в дикой запарке, через пару минут перезвони мне! — тон Кравченко потеплел, но было слышно, что он действительно в дикой запарке.