29 отравленных принцев

Доверив разъезды по Москве и области другу, Колосов, как ему казалось, взял на себя самый ответственный участок работы — беседу с женщиной, свидетельницей по делу. Певицу Аврору Никиту тянуло понаблюдать и послушать и в качестве любовницы убитого Студнева, и в качестве бывшей жены пока еще здравствовавшего, но, увы, пока еще недосягаемого и непроясненного для следствия Дмитрия Гусарова. Вопросов об этих двух фигурантах — здравствующем и мертвеце — у Колосова к Авроре было, пожалуй, поровну: пятьдесят на пятьдесят. Но Студнев в силу своего «положения» все же имел некоторое преимущество.

Никита часто размышлял об этом парне, который в такую чудную летнюю ночь так некстати свалился им с Лесоповаловым чуть ли не на голову. Больше всего Никиту раздражало то, что Студнев и при жизни, и даже после своей смерти варился к некоем густом, непрозрачном бульоне интимных отношений, каких-то страстей, ревности… Эти чувства и страсти не нравились Колосову: вокруг мертвеца витали какие-то сплошные любовные драмы.

Малышка Саша Маслова, временно позабытая предварительным следствием, чуть ли не с ходу призналась в любви к Студневу. Анфиса Берг, судя по Катиным таинственным умолчаниям и одновременно намекам, тоже была к. нему неравнодушна. Наконец, повар «Аль-Магриба» Поляков (если все же это был именно тот самый Иван Григорьевич Сашеньки Масловой) адски ревновал его к своей юной любовнице. И вся эта мутная канитель, всплывшая, словно сор после потопа, весь этот причудливый избыток любви заставлял Колосова нервничать и терять душевное равновесие. Любовь-штука хорошая. Даже очень. В постели там или, например, на палубе теплохода на фоне Воробьевых гор. Но в уголовном преступлении от нее только разброд, шатание, нервы и вред.

И уж если совсем разобраться, никакая это не любовь, а так, сплошной мираж. А миражей в делах об умышленных убийствах Колосов совершенно не выносил. От миражей на его памяти не было никогда никакого прока — ни улик, ни фактов, ни доказательств для суда, только женские слезы, фантазии, переживания и одна или две неудавшиеся попытки самоубийства.

В ожидании певицы он скрепя сердце снова приготовился к тому, что вот-вот на него снова, точно ушат холодной воды, выльется этот самый избыток и переизбыток любви — как-никак, Аврора и Студнев были любовниками.

Однако все случилось совсем по-иному. И беседу с Авророй Колосов, наверное, именно поэтому и запомнил так надолго.

Она прибыла в Столобы совершенно одна, без свиты, на стареньком, но очень еще приличном «частнике», который терпеливо дожидался ее, точно зафрахтованное на день такси.

Она опять была в потертых джинсах и майке, но на этот раз очень скромненько, по-мышиному— ни стразов, ни нарочитых потертостей, ни бахромы, ни вышитых цветочков на ляжках. Браслетиков, колечек, брошек, брелоков и цепочек тоже не наблюдалось. Обычный спортивно-молодежный прикид плюс легкие сабо без каблуков, джинсовый рюкзачок за плечами и скромненькие и зверски дорогие часики «Омега» на нежно-загорелом хрупком запястье.

Такой Аврора показалась Колосову гораздо моложе, свежее и привлекательнее, чем при первом знакомстве.

Трудно было даже поверить, что у нее за плечами не только рюкзак, но и двое детей, вторая строка хит-парада шестилетней давности, выступления на концерте в клубе МВД ко Дню милиции вместе с «Любэ» и «Арией», провал номинации «Овация», гастроли по всей стране. А еще — распавшийся брак и мертвый любовник, отравленный таллиумом сульфатом.

— Хорошо, что вы меня в такую дыру вызвали, — без обиняков заявила Аврора после первых чисто ритуальных приветствий и протокольных вопросов, чем окончательно подкупила Колосова, — а то прошлый раз у вашего начальника в кабинете я себя чувствовала просто ужасно. Словно у меня в кармане косяк марихуаны и меня в аэропорту на таможне застукали. Я все хотела объяснить, но…

— Что вы хотели объяснить? — Никита для начала самый трезвый и официальный тон, хотя так и хотелось разглядеть ее получше — вот так близко, через стол, а не на экране телевизора.

— Ну, я еще тогда все порывалась вам объяснить, что я не вдова Макса, понимаете? Не жена, не вдова, и не нужно из меня делать эту вдову, не нужно задавать мне какие-то нелепые вопросы о нем, потому что я все равно не знаю, как и что мне на них отвечать.

— Да вы не волнуйтесь. — Никита решил, что пора делать радушную мину, строгости — они с урками хороши, а тут все же женщина, и очень симпатичная. — В тот раз мы все немного не в своей тарелка были. Вы, потому что с близким вам человеком несчастье случилось. Мы, потому что вы нас посетили. Не каждый день нас такие люди посещают. Меня, после того как вы уехали, ребята из отдела прямо истерзали всего — почему да почему не взял у вас автограф? И действительно, почему я не взял у вас автограф, а?