Шевалье де Сент-Эрмин. Том 1

Буве де Лозье» ^[111].

Бонапарт молчал.

— Единственный человек, от которого я мог ожидать неприятностей, — заговорил он вдруг, будто про себя, — единственный, у кого были шансы против меня, и так глупо попался! Бред!

— Хотите, чтобы я немедленно арестовал Моро? — спросил Реаль.

— Моро — слишком значительная фигура, — покачал головой Бонапарт, — и все знают, что он — мой злейший враг. Избавиться от него — значит попасть под обстрел общественного мнения.

— Но ведь он в заговоре с Пишегрю! — возразил Реаль.

— Кроме того, — продолжал Бонапарт, — о том, что Пишегрю в Париже, известно лишь со слов Фуше и вашего ночного висельника. Тогда как все английские газеты в один голос утверждают, что он в Лондоне или где-то в его окрестностях. Хотя я, разумеется, знаю, что все эти газеты против меня и все состоят в заговоре против Франции.

— Во всяком случае, я перекрою все заставы и прикажу самым тщательным образом проверять всех, кто хочет попасть в Париж, — предложил Реаль.

— И главное, всех, кто хочет его покинуть, — добавил Бонапарт.

— Гражданин первый консул, не назначен ли вамп на послезавтра смотр войск? — спросил Реаль.

— Совершенно верно.

— Надо отложить его.

— С какой стати?

— У нас по Парижу бродят еще около шестидесяти заговорщиков. Когда они поймут, что им не удастся покинуть город, они могут решиться на какой-нибудь отчаянный шаг.

— Ну и что? — возмутился Бонапарт. — Какое мне до этого дело? Разве не ваша забота — охранять меня?

— Генерал, — Реаль пытался настоять на своем, — мы сможем отвечать за вашу безопасность, только если вы отложите смотр.

— Господин советник, повторяю вам, — Бонапарт начал терять терпение, — у каждого из нас есть свое дело: вы должны следить за тем, чтобы меня не убили во время смотра, а я должен проводить смотр войск, невзирая на риск быть убитым.

— Генерал, это опрометчиво.

— Господин Реаль, вы говорите как государственный советник, — усмехнулся Бонапарт, — но во Франции самой большой опрометчивостью является трусость.

И он повернулся спиной к советнику, чтобы отдать приказ Савари:

— Пошлите конного ординарца к Фуше, пусть явится ко мне немедленно.

От Тюильри до улицы Бака, где жил Фуше, было рукой подать, поэтому уже через десять минут карета истинного министра полиции подъехала к воротам дворца.

Когда Фуше вошел, до крайности возбужденный Бонапарт метался по кабинету.

— Идите сюда! — поторопил первый консул. — Вы знаете, что Буве де Лозье пытался повеситься?

— Я также знаю, — ответил Фуше, — что его успели спасти и отвезти к Демаре, где он встретился с господином Реалем. Кроме того, мне известно, что он дал показания и написал заявление.

— В этом заявлении говорится, что Пишегрю в Париже.

— Я вам об этом еще раньше говорил.

— Да, но вы не сказали мне, что он приехал, дабы сговориться с Моро.

— Тогда у меня еще не было полной уверенности, были только подозрения, и этими подозрениями я с вами поделился.

— А теперь вы уверены?

— Вы ужасный человек, — вздохнул Фуше. — Все вам надо сказать и притом заранее, а потом вы все равно кричите, что вас никто не предупредил. Хотите знать, какова сейчас обстановка? Хорошо, будь по-вашему. Но обещайте, что дадите мне возможность довести дело до конца так, как я считаю нужным.

— Никаких обещаний. Я хочу знать, что происходит.

— Что ж, слушайте. Каждый из нас играет свою роль: у Реаля есть Буве де Лозье, который вчера чуть не удавился. У меня есть Лажоле, который, возможно, удавится завтра. Я его арестовал, допросил, хотите взглянуть на протокол? Я захватил его с собой, так как был уверен, что он вас заинтересует. Здесь только то, что он сказал, вопросы я убрал.

«Некоторое время назад я узнал от одного из наших общих друзей, аббата Давида, что давние недруги, Пишегрю и Моро, наконец помирились. Прошлым летом я видел Моро несколько раз, он уверял меня, что хочет встретиться с Пишегрю. Чтобы устроить эту встречу, я выехал в Лондон, нашел Пишегрю и передал ему просьбу Моро. Пишегрю заверил меня, что также хочет примирения и ради этого при первой возможности покинет Англию.

Не прошло и двух недель, как такая возможность появилась, и Пишегрю обосновался на улице Аркады. Он должен был встретиться с Моро на углу бульвара Мадлены и улицы Басс-дю-Рампар. Моро приехал туда из дома, то есть с улицы Анжу-Сент-Оноре, на фиакре.

---

111 См. De Saint-Hilaire, Marco. Op. cit. T. I. P. 145–148.