62  

— Incessu patuit dea, — сказал Дюпати, когда она проходила мимо него.

— Что за оскорбление произнесли вы на языке, которого я не знаю, гражданин поэт? — с улыбкой спросила г-жа Леклерк.

— Как, — отвечал Дюпати, — вы — римлянка, сударыня, и не говорите по-латыни?

— Я забыла ее.

— Это стих из Вергилия, сударыня, когда Венера явилась Энею. Аббат Деллиль перевел это так: «…по походке видно богиню».

— Подайте мне руку, льстец, вы будете танцевать со мной первую reelle, это ваше наказание.

Дюпати не заставил себя просить дважды. Он подал г-же Леклерк руку и позволил увлечь себя в небольшую гостиную, где она остановилась, сказав, что здесь не так жарко, как в других залах. Истинной же причиной, по которой она выбрала эту комнату, было огромное канапе, на котором божественная кокетка могла расположиться, демонстрируя все великолепие своего наряда.

Проходя мимо, она с вызовом взглянула на г-жу де Контад, которая была самой красивой, или, точнее будет сказать, самой очаровательной дамой до появления г-жи Леклерк, и с удовлетворением отметила, что все, кто только что толпился возле кресла соперницы, бросили несчастную, чтобы собраться вокруг ее канапе.

Г-жа де Контад до крови кусала губы. Но в колчане мести, который есть у любой женщины, она тут же нашла одну из тех отравленных стрел, которые наносят смертельные раны. Она подозвала г-на де Ноайля.

— Шарль, — обратилась она к нему, — подайте же мне руку, я хочу посмотреть на это маленькое чудо красоты и портновского искусства, которое увлекло за собой всех мотыльков.

— Ах, — воскликнул молодой человек, — и вы дадите ей почувствовать, что среди мотыльков есть и пчелы. Жальте, жальте, графиня! — добавил он. — Все Бонапарты слишком недавно стали аристократами, и время от времени надо указывать им на то, что они тщетно втираются в ряды старой знати. Хорошенько рассмотрите эту выскочку, и, держу пари, вы найдете печать ее плебейского происхождения.

Молодой человек, смеясь, повел г-жу де Контад, ноздри которой раздувались, словно она шла по следу.

Они приблизились к группе поклонников, окруживших прекрасную г-жу Леклерк, и энергично проложили себе дорогу в первые ряды.

Г-жа Леклерк улыбнулась, увидев г-жу де Контад, решив, что даже ее соперница вынуждена воздать ей должное. Действительно, та начала свою речь, присоединив свой голос к хору восхищавшихся новым божеством.

Но вдруг, словно заметив нечто ужасное, она воскликнула:

— Ах, Боже мой, какое несчастье! Почему же это уродство портит один из шедевров природы! Воистину, в этом мире нет ничего совершенного! Боже мой, как это грустно!

Услышав это неожиданное восклицание, все повернулись сначала к г-же де Контад, затем к г-же Леклерк и снова к г-же де Контад. Все, очевидно, ожидали объяснений, но г-жа де Контад лишь продолжала сетовать на несовершенство нашего мира.

— Но что же вы увидели? — спросил в конце концов ее кавалер. — Что же такое вы видите?

— Что я вижу? А разве сами вы не видите огромные уши по обе стороны этой прелестной головки? Если бы у меня были такие, я бы обрезала их на три-четыре линии[49], это тем легче сделать, что ушная раковина без завитка.

Не успела г-жа де Контад закончить, как все повернулись к г-же Леклерк, но уже не для того, чтобы восхищаться ею, а для того, чтобы с любопытством рассмотреть ее уши, на которые до сих пор никто не обращал внимания.

Уши Полетт, как называли ее подруги, и в самом деле были необыкновенные — белые хрящи, похожие на раковину устрицы, которые, кроме того, как верно заметила г-жа де Контад, природа забыла снабдить завитком.

Г-жа Леклерк даже не пыталась ответить на это дерзкое замечание. Она вскрикнула и упала в обморок. Это сильное средство, к которому прибегают женщины, когда они не правы[50].

В это время стук подъехавшей кареты, топот лошадей и возглас «Первый консул!» отвлек внимание гостей от невероятной сцены, разыгравшейся у них на глазах.

Г-жа Леклерк вся в слезах скрылась в комнату, где переодевалась к балу, и в то время как первый консул входил в гостиную через одну дверь, г-жа де Контад, понимая, что одержала победу чересчур грубым способом, и не осмеливаясь пожинать ее плоды, выскользнула в другую.

XII

МЕНУЭТ КОРОЛЕВЫ

Г-жа де Пермон вышла навстречу первому консулу и присела перед ним в самом изящном реверансе. Бонапарт взял ее руку и необыкновенно галантно поцеловал.

  62  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×