Флердоранж — аромат траура

— А тот парень, жених Зои, про него вы что-нибудь знаете?

— Ничего. Она его там, в Обнинске, от меня за три километра держала. Он же ее в Москву увезти обещал. Вдруг бы я такого парнишку взяла у нее и отбила? Я знаю только, что сам он не местный был, не из Обнинска. Зойка потому на него сначала, наверное; и клюнула — ей же эта ваша Москва прямо свет в окошке. Он как-то потом в клуб приходил, когда она танцевала. Помнится, она мне даже его показала — видишь, говорит, там за столиком мой бывший. Ревновать меня сейчас будет, стаканы грызть… Смеялась она, нравилось ей, что хоть кто-то за ней бегает, ревнует ее, когда сама она перед Бодуном ковриком стелется. Но я тогда этого ее воздыхателя так и не разглядела толком — в зале всегда полумрак, а потом за ночь столько морд примелькается ваших…

— Имени, фамилии она его не называла?

— Называла — там, еще в Обнинске, но я забыла… Кажется, Паша или Саша? Нет, Пашка за ней в школе танцев ухаживал… Не помню я! Тут в Москве она про него и думать забыла, он для нее пустым местом стал, когда Бодун на горизонте появился!

— Эт-то к-кто? К-котенок, т-ты с кем т-там? — донесся из спальни голос «друга» в носках. — Ид-ди ко мне, не то я б-6уду д-дётально разбир-р-р-раться…

— Это Жорик, твой шофер приехал, я ему говорю, чтобы заехал за тобой попозже. — крикнула Жанна. — Слава богу, что он пьяный… а то неприятностей было бы — во! Ну, все? Еще вопросы будут?

— Будет одно условие.

— Какое? — Жанна тревожно покосилась на дверь.

— Вы подтвердите факт знакомства покойного Бодуна с Чибисовым и с Хвощевым на допросе у следователя прокуратуры, когда вас вызовут.

— Вызовут в прокуратуру? Меня? Еще чего! Ничего я на допросе не скажу. Этот Геннадий вообще сказал, что я ему только информацию сливать буду.

— Вы подтвердите факт знакомства. И подробно расскажете следователю обстоятельства гибели Зои Копейкиной. И не забудете упомянуть о деловых контактах Бодуна со спиртзаводом. Вас вызовут к следователю только один раз — это я гарантирую, Жанна. И потом — вольному воля: танцуйте-обнажайтесь себе в «Пингвине», сколько захочется. Можете считать себя вне каких-то ранее взятых обязательств по отношению к Геннадию. И покровитель в носках, при вас останется.

Жанна думала недолго — секунды две.

— И с наркотой заразной ко мне больше вязаться не будете? — спросила она.

— Никогда. Обещаю и проконтролирую лично.

— И это… как это называется… с картотеки меня снимете?

— Обязательно.

— Тогда я согласна. Когда надо будет к следователю?

— Скоро, — сказал Никита. — Очень скоро. Я позвоню. И в эту минуту у него сработал мобильный. И этот звонок был как удар грома, потому что в этот самый миг, когда казалось, что в деле появился хоть какой-то просвет, все неожиданно и ужасно снова погрузилось в хаос и тьму.

Глава 25

КРАСНОЕ

К вечеру на Славянолужье еще гуще надвинулись тучи. И нашлась пропавшая собака Брусникиной. Мертвая.

На песика наткнулись вездесущие мальчишки. Двое прикатили из Столбовки после ужина в Татарский хутор на велосипедах:

— Вера Тихоновна, там ваш Тузик валяется!

Брусникина засуетилась, разволновалась, закричала: «Где, где?» Мальчишки вызвались показать. Брусникина так переживала, что Катя просто не могла оставить ее в беде: завела машину, усадила пожилую учительницу, пацанов, и тронулись. Дорога оказалась знакомой.

— Вон там псина ваша лежит в кустах, — десять минут спустя заявили мальчишки в один голос.

Катя остановилась, и они вышли. Прямо перед ними на крутом косогоре громоздились руины заброшенной церкви. Смеркалось. Трупик маленькой лохматой дворняжки действительно обнаружился в кустах шиповника у дорога. Место безошибочно можно было определить по запаху.

Катя особенно не приглядывалась, но вроде бы на мертвой собаке не было ни крови, ни ран, ни укусов.

— Наверное, машиной Тузика вашего сшибло, Вера Тихоновна, — сказала она учительнице. — Отполз от дороги в кусты, бедняга, и умер.

Вера Тихоновна на это ничего не ответила. В этот вечер (где-то около восьми снова пошел дождь) она вяло, без обычного интереса, смотрела свой старенький телевизор. А потом уже перед сном вдруг спросила Катю:

— Вы гадать не умеете?

— На картах? Если только на женихов, на четыре короля? — пошутила Катя, но, увидев в глазах Брусникиной какое-то тоскливое, тревожное выражение, перестала улыбаться.