Флердоранж — аромат траура

По голосу драгоценного было ясно, что он под сильным градусом.

— А ты сам-то где? — вскипела Катя: нападение — лучшая защита.

— Я-то дома в отличие от тебя.

— Ой, Вадичка, ну пожалуйста… Я не могу и не хочу с тобой ругаться…

— Это почему? Ты что там, не одна? Кто с тобой? Катя отняла телефон от уха — вот еще наказание-то!

— Ты приедешь завтра? — спросила она очень мягко.

— А разве я тебе там нужен? — мрачно бросил Кравченко. — Ты прекрасно обходишься без меня!

Гудки. Катя спешно перенабрала номер: снова этот чертов абонент не отвечает. Набрала свой домашний телефон. Гудки, гудки… Кравченко в этот поздний час звонил либо не из дома, либо просто выключил и этот телефон.

В изнеможении Катя рухнула на стул. Только сейчас она почувствовала, как смертельно устала за этот длинный бестолковый день.

Глава 15

ЛИСА

Утро субботы для Лисы Кустанаевой было исполнено, как всегда, дел и забот. Весной, летом и осенью, вплоть до ноября, о полноценных выходных приходилось только вздыхать украдкой, В офисе агрофирмы Славянка, занимавшей здание бывшей дирекции совхоза-гиганта и по субботам кипела работа. На носу была уборочная. Чибисов чуть свет уехал в который раз лично проверять состояние уборочной техники. В прошлом году он затеял менять большую часть парка сельхозмашин— И Лиса помнила, какой это был несусветный кошмар, несмотря на все их упорное стремление к модернизации и прогрессу и все переплаченные сверх возможного за импортную технику деньги.

Чибисов позвонил в десятом часу в офис и попросил Лису; работавшую с документами в его кабинете, выбрать время и подъехать в церковь к отцу Феоктисту, чтобы окончательно обговорить с ним все, что касается завтрашней печальной годовщины — девяти дней со дня смерти Артема Хвошева. Еще ранее девять дней решено было отметить тихо и скорбно, в домашнем кругу, без чужих, с заупокойной службой в храме и поминальным обедом.

В пятницу Чибисов, к большому удивлению Лисы, опять был в Москве, где снова, по его словам, навещал в госпитале Хвощева-старшего. После госпиталя он позвонил Лисе в офис из машины и сказал, что сильно устал и, скорее всего, заночует в новом отеле аэропорта Домодедово. Так он порой делал и раньше.

Лиса это известие восприняла по-своему. После ужина в одиночестве (Полина в столовую не пришла) Лиса, как обычно по вечерам, оседлала в конюшне лошадь и поехала кататься. С дороги она несколько раз звонил Павловскому, но его сотовый был выключен. Уже стемнело, когда Лиса подъехала к березовой роще на берегу Славянки. Это было их место. Порой они приезжали туда, даже не сговариваясь. Но в этот вечер поляна под березами была пуста. Лиса спешилась, привязала лошадь к дереву и снова наудачу набрала номер Павловского. Впереди была целая ночь свободы. Глупо было терять такой шанс.

На этот раз Павловский ответил, но был таким, каким Лиса его не любила, — колючим, раздраженным, почти грубым. У него и прежде случались такие странные перепады настроения. Причем каждый раз докопаться до их истинной причины Лиса, хотя она никогда не была глупой в отношениях с мужчинами, не могла. Она вспоминала их последнее свидание здесь же, под этими самыми деревьями, — его нетерпение и страсть, его настойчивость и силу, его азарт, его желание. Куда же все это могло исчезнуть за короткие часы их разлуки? Но это исчезло — голос Павловского звучал тускло, в нем сквозила досада, чуть ли не злость.

Если бы такая смена эмоций не случалась у него раньше, можно было бы решить, что он просто пытается отделаться, оборвать их связь. Но Лиса знала: не пройдет и нескольких дней, как он снова будет искать и добиваться ее. И чем настойчйвее она будет уклоняться от встречи, тем упорнее он будет ее преследовать.

Быть может, ему именно это нравилось в их связи? Непредсказуемость поступков, недоговоренность фраз, постоянная; острая жажда перемен и это зыбкие непостоянство? Но именно непостоянство и зыбкость уязвляли Лису больнее всего. Это было прямым следствием хаоса. А он и так прочно поселился в стенах чибисовского дома.

Лиса сидела одна на травянистом пригорке под березами. Смеркалось. Пора было возвращаться домой. Ночь любви пропадала зря и от этого хотелось кого-то ударить — наотмашь и без всякой жалости. Лиса представляла себе его лицо… Потом почти уже вытравленное из раненной изменой памяти лицо бывшего мужа. Потом лицо Полины…