Флердоранж — аромат траура

— Меня? А чего меня-то должны были допрашивать? Меня что, в чем-то разве подозревали? — Зарубко с вызовом смотрела на Колосова.

— Вы про обстоятельства его смерти знаете?

— А чего знать? Тут все узнали в клубе, когда год назад из милиций позвонили, сказали. Ну, ехал он из Тулы пьяный. Ну замочили его где-то на дороге.

— Замочили… Как ты, милочка, цинично это произносишь, — усмехнулся Обухов. — Замочили… Ни фига себе. А ведь Бодун-то не чужой был тебе человек… очень даже свой, близкий, может, даже любимый.

Зарубко отвернулась к зеркалу. Колосову был виден ее пухленький насупленный профиль.

— Ну спал он со мной, ну и что? — сказала она, — А с кем Богдаша не спал? Он бабник был страшный.

— Жанна, да вы не сердитесь, что вы в самом деле? — сказал Никита примирительно. — Я к вам вообще-то за помощью пришел, как к человеку умному, опытному. Вы хорошо знали Богдана Бодуна, а я его совсем не знаю и сейчас в деле, которое расследую, столкнулся с большими проблемами. Так помогите мне кое-что прояснить. А сердиться не надо, вам это совсем не идет — вы такая красивая девушка… На сцену сейчас вышли — так прямо королева… Мисс вселенная… Честно-честно. Так договорились? Я буду вопросы задавать, а вы постарайтесь припомнить все, как было, хорошо?

— Хорошо, хорошо! — Жанна на комплимент, однако, не клюнула. — Задавайте. Меня и так уж допросами затрахали! Вот он, — она ткнула сигаретой в Обухова, — и это ему знать надо, и то…

— Жанна, мы, кажется, в прошлый раз обо всем договорились, — вкрадчиво сказал Обухов. — Смотри. Я откатов не люблю.

Зарубко снова строптиво отвернулась к зеркалу.

— Сколько лет вы проработали в «Бо-33»? — спросил Никита.

— Три года.

— А как вы попали в этот клуб?

— Подружка устроила.

— А подружка кем работала, как ее звали?

— Зоей звали, она тоже танцевала здесь в шоу. Мы вместе танцевальную студию посещали раньше, давно. А потом я в Москве хотела как-нибудь устроиться. Денег заработать. Ну и обратилась к Зое.

— Студия-то эта где была, в родных Шахтах? Ты ведь оттуда? — спросил Обухов.

— Какие Шахты? Что я, уж совсем, ты что? — фыркнула Жанна презрительно. — У меня папаня военный был, мы мотались по разным городам. В Кривом Роге, потом в Смоленске, потом в Обнинске. Школу я в Обнинске закончила, там и с Зойкой познакомилась. Она потом в Москву переехала, ну а я на какое-то время зависла — парень у меня был, хотела замуж выходить. А потом обстоятельства изменились, и надо было самой о себе думать, зарабатывать.

— Парень бросил тебя, что ли? — спросил Обухов.

— Убили его, — ответила Жанна. — В электричке в драке ножом порезали. Они с футбола ехали — молодые, фанаты ж…

— Значит, это Зоя, подруга, устроила вас сюда танцовщицей, — уточнил Никита, — ну а как вы сблизились с Бодуном?

— А вы что, недоразвитый, вам фантазия ничего не подсказывает? Обыкновенно — вот как мы сблизились. Он папа, Хозяин, мы обслуживающий персонал. Клиентов забавляем, удовлетворяем, разве дорогого папулю не порадуем? — Жанна снова недобро усмехнулась.

— Однако вы что-то его совсем не жалуете, — заметил Никита. — Что, такой плохой человек был Бодун?

— Папуля Богдаша разный был человек. Его жизнь тоже не баловала сначала. С чего ему со всеми добреньким-то быть? Он мне сам рассказывал, как его, пацана совсем зеленого, в его первую ходку в тюрягу менты до полусмерти избили. И потом ему тоже доставалось, пока он сам не оборзел, — Жанна прищурилась. — У него жизнь длинная была и разная, у Богдаши-то. И сам он разный был, человек настроения. Смотря какая шлея попадет, понятно?

— Не очень, — сказал Обухов. — И потом, положим, любовницей его неплохо было совсем быть, а? Машину-то он ведь тебе подарил, и квартиру ты бы без его помощи вряд ли смогла так быстро купить, даже на свою клубную зарплату.

— А я и не говорю, что мне плохо было или со мной он был плохим. Он был разный. Настроение у него разное было.

— Он что — сильно пил? — спросил Обухов. — Или на его настроение не водка влияла, а то, что я в прошлый раз из твоей сумочки достал?

При этом туманном намеке глаза Жанны расширились от гнева. Она стукнула кулаком по туалетному столику и выругалась так свирепо и виртуозно, что Никита невольно присвистнул — ого!

— Я повторяю вопрос, — невозмутимо сказал Обухов: — Героин Бодун употреблял?

— Ну а если и да, ну расслаблялся! Я, что ли, ему насильно в рот пихала? Я сама этого дерьма в жизни не касалась! А мне… — Жанна посмотрела на Обухова и вдруг всхлипнула. — А Богдаша взрослый мужик был, пожилой, сидел… Да они все там такие — или наркоманы, или туберкулезом харкают… Я-то тут при чем?