Врата ночи

Кравченко приподнял брови: «Под каким же, дорогуша?»

— Я тебе рассказывала: я для Колосова отчет составляла. Сегодня взяла в розыске данные на них и сопоставила со своими. Там, мне кажется, есть некоторые любопытные вещи.

Брови — домиком: «Да что ты говоришь, дорогуша!»

— В связи с двумя последними убийствами — Алагирова и Янины Мелеску, — тут Катя запнулась. Ком в горле. Боже, а она еще никак не свыкнется с мыслью, что той женщины тоже больше нет, как и Абдуллы. Интересно, передали коллеги Никите ее информацию о том, что она собственными глазами видела в Тетеринском Скуратова и Риверса вместе с Яниной? Что Скуратов вел себя с ней, как... А как кто он вел себя? А Риверс повез ее, плачущую и беспомощную, куда-то на своей машине. Куда? Домой на квартиру?

— Да, в связи с этими убийствами, — тихо продолжила Катя, — и тем, что происходит вокруг Сережки, все внимание, и наше, и Колосова, сконцентрировано на пяти основных фигурантах: Скуратове, Астраханове, Риверсе, Белкине и этом вашем приятеле Вороне. Я о них данные сегодня читала, потом свои впечатления начала анализировать. Мне кажется, есть что-то, что их объединяет, даже при всей их внешней несхожести. Абдулла Алагиров, несмотря на свою молодость, тоже имел с ними со всеми нечто общее. И вот я ехала домой и думала — что? Может, то, что они все по сути своей — типичные маменькины сынки? Нет. Ни о Белкине, ни об Астраханове, ни о Риверсе этого вроде сказать нельзя. Я вспоминала данные об их семейном положении. Им всем за тридцать. Здоровые, сложившиеся мужчины, да? Ну, что ты так на меня смотришь? Я же просто рассуждаю, как это Сережка выражается, логически! Я думала: в принципе, несмотря на всю свою занятость, на внешнее благополучие, устроенность, на свое место в жизни — все они ужасно, ужасно одиноки. Ты посмотри: из близких людей у Скуратова — только мать, у Белкина — тоже мать, и у Астраханова тоже. У Ворона — родители-пенсионеры. С женой он отчего-то развелся. Остальные и женаты-то еще не были. У Абдуллы близким человеком была старшая сестра.

Я ничего не утверждаю, но ведь это... Это как-то странно, Вадя. Чудно. Не находишь? Ни семьи, ни детей, ни возлюбленных — ни у одного из них. А ведь пора уже, ой как пора. И женщин вокруг них тоже нет! Янина была, но... — Катя снова запнулась. Вспомнила вдруг, как на вечере в штаб-квартире она, Янина Мелеску. сказала: «Посмотрите на них, Катя, какие они, когда им не до нас. Когда они даже не пытаются скрывать, насколько мы лишние...» — А насчет Риверса я в розыске намеки слышала, что его вообще женщины не интересуют. Хотя к той же Мелеску он относился хорошо. По крайней мере, на людях. И вот я думаю, Вадя... Мужчины без женщин, не обремененные семьями, холостые или разведенные, как Ворон... Эмоциональную пустоту надо чем-то заполнить. И что мы получаем? Получаем какое-то полупрофессиональное-полукарнавальное увлечение — военно-историческое общество, какие-то ряженые балы-маскарады, экзотичную казачью атрибутику, фантастические идеи насчет каких-то там походов по следам забытых экспедиций. Получаем смутные политические шашни, возможно, и мелкие шпионские интриги. Но ведь все это... все это абсолютно несерьезно, Вадя! Даже мне, женщине, ясно — все это мишура, блеф. Игра в «настоящих». И все это словно бы служит заменителем, суррогатом нормальной человеческой мужской жизни, где дом, семья, жена, дети. Где мужчине не нужно доказывать, что он настоящий мужчина, смехотворным переодеванием в Хаджи-Мурата или болтовней о каком-то там вояже в Междуречье, в пустыню. Где и так все ясно!

Знаешь, скажу честно: порой мне кажется, что они все просто блажат. Каждый по-своему. И тот, кто днюет и ночует в своем музее около этих клинописных табличек и печатей, и тот, кто обряжает себя в казачью черкеску, и тот, кто... — Она хотела сказать о Скуратове. Но на ум пришло лишь: как он засунул в свой плащ подушку и выбросил в окно, инсценируя родной матери свое самоубийство. — А ОН, тот, кто убивает, кто преследует Сережку, блажит больше всех. У него просто от одиночества, от полного одиночества поехала крыша. Поехала, понимаешь?

Кравченко только хмыкнул. Это означало: «Ну, ты даешь, дорогуша! Зарапортовалась!»

— Знаю, что ты возразишь. — Катя поправила ему подушку. — Мужчина есть мужчина. Он не только живет для... Но и не только для того, чтобы таскаться по каким-то пескам, изображая из себя терского атамана, или ковыряться в глине, выискивая... Кстати, Вадя, эта печать, что принадлежала Алагирову. В розыске мне сказали, что на ней вроде бы человек-бык изображен. Шумерское божество, причем злое. А я этого человека-быка в музее видела. ШЕДУ. Вид у него действительно препротивный. На него неприятно смотреть. Так вот я подумала: это я к тому говорю, что на некоторые вещи порой полезно взглянуть под другим углом. Я подумала: а отчего Алагиров не расставался с этим странным талисманом — человеком-быком? Что чаще всего выбирают себе в качестве талисманов, знаешь? Знаки зодиака. Я и проверила сегодня по справкам. Алагиров по гороскопу как раз Телец, родился 7 мая. И знаешь, кроме Алагирова, среди них есть и другие, кто мог выбрать себе в качестве талисмана быка. Белкин, Скуратов и Ворон — тоже Тельцы. Понимаешь, к чему это я? А у Скуратова даже прозвище «Бизон», ты же сам мне говорил! Бизон — это ведь большой бык?