Black & Red

Собираясь жениться на Лене, Гай был готов принять ее домашних – всех без исключения, отца же в особенности. Тогда, пять лет назад, хотелось верить, что пожилой умный человек – его тесть – сможет заменить ему… ну, скажем, попытается заменить ему того, о ком он боялся порой даже думать.

Но отца из тестя не вышло.

Гай мазнул зубной пастой по верхней губе. Так вот лучше, запах стал резче: мята, свежесть, не то что…

Острое, какое-то ненормально острое, изощренное обоняние было его особенностью и почти что наказанием. Возможно, он зарывал свой талант в землю, возможно, из него бы получился еще один великий ПАРФЮМЕР, достойный нового модного романа. Он об этом как-то не думал. Он все это презирал. Он многое презирал в этой жизни.

Странно, но пять лет назад после знакомства с Леной жизнь его обрела некий смысл, которого до этого он ни в себе, ни в окружающем его мире не ощущал. Лена была умна и великодушна к нему, она была на шесть лет его старше, и, наверное, поэтому в отношении к нему у нее всегда было что-то материнское и одновременно жертвенное. Был только один недостаток: Лена была безмерно ревнива.

Тот эпизод на их свадьбе, так разгневавший и шокировавший ее отца…

До знакомства с Леной у него были женщины. Много женщин. Их всегда вокруг него было много, хотя он вроде никогда особо не ухаживал, не добивался, не давал никаких авансов и обещаний. Но они вились вокруг него роем. Что-то в нем их притягивало как магнитом. До знакомства с Леной он жил с некой Жанной – богемного склада девицей, которая до этого была подружкой одного известного на всю Москву рокера. Гай и представить себе не мог, что эта Жанна, которая меняла мужиков как перчатки, так на него западет. Начнет закатывать такие сцены ревности, изображать суицид, грозя покончить с собой, если он к ней не вернется.

Все это было мороком и самообманом. В конце концов Жанна прекрасно сумела прожить и без него. Сейчас, например, она всем довольная рыхлая дебелая тридцатилетняя домохозяйка. У нее муж и двое детей, собака, попугай, дача. А тогда… тогда она давала ему жизни… Точнее, пыталась сломать эту его новую, только-только завязывающуюся, наклевывавшуюся, как весенняя почка, жизнь с Леной.

Жанна явилась к ним на свадьбу – прямо в ресторан. И, выкрикивая проклятия, матерясь, понося и жениха, и невесту, полоснула себя бритвой по венам. Она и прежде такое устраивала: надрез чуть-чуть, а крови – лужи, а еще больше бабьего визга, суеты и слез.

Она прокляла их свадьбу. Гай до сих пор помнил слово в слово то, что она выкрикивала там, в ресторане, в истерике. ПОЧЕМУ ИМЕННО ЭТО? КАК ОНА ДОГАДАЛАСЬ? ОТКУДА УЗНАЛА? ИЛИ, БЫТЬ МОЖЕТ, КТО-ТО ЕЕ НАДОУМИЛ?

Отец Лены отчего-то тогда решил, что девица беременна от него, Гая. И пришел в ярость. Но ни о какой беременности речь не шла. Жанна была не прочь залететь от него, чтобы потом женить. Лена тоже все эти пять лет жаждала иметь ребенка. Но ничего не получалось. И, кажется, не по ее вине. Да, как-то в запальчивости во время одной ревнивой ссоры, которую она устроила ему из-за позднего звонка его верной секретарши Надежды Петровны, она выкрикнула ему: мол, не очень-то о себе воображай, мачо, сволочь. То, что у нас нет ребенка, – это вовсе не моя вина, а твоя, можешь спросить у врача!!

То, что она в гневе часто называла его сволочью и подонком, ничего в принципе не меняло. Он знал, что она любит его. И любовь эта была подобна болезни, возможно смертельной.

Сам он ребенка, их ребенка, а может, от какой-то другой женщины, например от его теперешней любовницы Лолы – темпераментной и горячей, как печка, и желал и страшился одновременно. Если бы ребенок, его потомство появилось на свет, он бы… он бы принял его, конечно, принял бы – любым. Вообще очень хотелось бы узнать, ЧТО МОГЛО ПОЯВИТЬСЯ НА СВЕТ ОТ НЕГО.

Но ребенка не было ни у одной из его бесчисленных женщин. И причина действительно крылась в нем самом. А может, это было и к лучшему, возможно, в этом проявлялось к нему какое-то высшее милосердие. Ведь как угадаешь, ЧТО или КТО родится от того, на кого родная мать дважды покушалась задушить во младенчестве. Кому она кричала, пытаясь добраться до его горла, как разъяренная бешеная фурия: убейте его! Убейте ублюдка! Убейте зверя!

Что-то похожее про ублюдков вопила и Жанна там, в ресторане, щедро угощаясь острой бритвой, заливая алым крахмальные скатерти. А еще она кричала о ВОЛКАХ и о свадьбе – проклятой волчьей свадьбе.

Ее тогда вывели из зала силой, вызвали «Скорую», отправили в больницу. Лена как-то все это сумела пережить, превозмочь. Даже его успокаивала: бывают такие психопатки, что поделаешь.