Молчание мертвых

— Привет, — сказала она и глуповато хихикнула. Кеннеди едва успел кивнуть — Клэй, оглянувшись через плечо, сказал ей подождать за дверью.

Надув обиженно губы, Александра тем не менее подчинилась, а у Кеннеди сложилось впечатление, что Клэй при малейшем непослушании запросто отправил бы ее восвояси. Он никогда не скрывал отсутствия глубоких чувств ни к ней, ни к другим женщинам, и, вероятно, именно его безразличие неизменно заставляло их снова и снова возвращаться к нему.

— Ты прав, — вздохнул Кеннеди.

Действительно, он сам усложняет все без особой надобности. Нужно лишь сторониться Грейс, как она и сама не раз ему говорила. Тогда все проблемы будут решены. И даже если правда вылезет наружу, ни его дети, ни его родители не пострадают. Жизнь будет течь в привычном русле.

— Спокойной ночи. — Он повернулся и пошел к машине.

Однако уже по пути домой Кеннеди обнаружил, что Грейс оставила сообщение на его сотовом.

«Привет, Кеннеди. Позвони мне, когда сможешь, хорошо?»

Он сказал себе, что не станет отвечать. Напомнил, что принял решение держаться в стороне от Монтгомери с их тайной. Сколько еще нужно услышать предупреждений, чтобы понять: этот путь ведет прямиком к неприятностям, а потому закрыт?

Но, едва отъехав от фермы Клэя, Кеннеди развернулся в противоположную сторону и покатил в город. Нет, он не станет звонить Грейс. Он повидает ее. Потому что в глубине души ему еще хотелось верить, что у них — если он ей дорог — остался шанс. Если он дорог ей настолько, чтобы поведать правду.

Глава 17

Сердце тревожно затрепетало, едва Грейс увидела свернувший на дорожку «эксплорер». После звонка на сотовый Кеннеди прошло два часа, и все это время она пыталась сочинить мало-мальски убедительное оправдание для своего опрометчивого поступка, но так ничего и не придумала. Истинная же причина заключалась в том, что ей просто захотелось услышать его голос.

— Грейс? Это я, — сказал он и, не дождавшись ответа, постучал еще раз.

Может быть, притвориться, что она уже спит? Или ее вообще нет дома? Но после разговора с матерью, после того, как они с Клэем убрались наконец в конторке преподобного и сложили в ящики все его вещи, Грейс ощутила прилив новых, свежих сил. Она как будто подвела черту под прошлым и стояла теперь на пороге чего-то необычного, неизведанного и прекрасного. И частью этого прекрасного был Кеннеди Арчер. Так или иначе все сходилось к нему, замыкалось на нем.

— Грейс? — позвал он во второй раз.

Она разгладила топ и юбку и, отбросив колебания, открыла дверь.

Кеннеди пробежал по ней жадным взглядом, словно хотел заключить в объятия. Но остался на месте, не сделав даже шага вперед.

— Привет.

Ощущение было такое, будто где-то внутри нее взмахнули крылышками сотни бабочек.

— Привет.

— Ты мне звонила?

В голове промелькнули те жалкие оправдания, что удалось изобрести за минувшие два часа. Хит позабыл плавки, и я подумала, что ты, может быть, захочешь их забрать… Я испекла булочки с корицей. Мальчики с удовольствием едят их за завтраком… Но зачем? Какой смысл что-то выдумывать?

— Да.

Он помолчал, ожидая, что она добавит что-то еще, потом спросил:

— Ты что-то хотела?

Грейс смотрела в его зеленые глаза, любовалась четкостью линий мужественного, с решительным подбородком, лица.

— Увидеть тебя.

Он удивленно вскинул брови:

— Сегодня?

— А почему бы и нет?

— Почему бы и нет? — негромко и задумчиво повторил он, словно сам вопрос таил в себе множество скрытых смыслов.

Она отступила в сторону, предлагая ему войти, но не спешила закрывать дверь.

— Если хочешь, поставь машину во дворе.

— Из-за Винчелли? Чтобы не заметили. Ну уж нет. Пусть стоит где стоит. Я не собираюсь ее убирать.

Пожалуй, в нем было больше от матери, чем представлялось ей раньше.

— Боюсь, вы, Арчеры, слишком горды, а это не всегда благоразумно.

— Пусть думают что хотят.

— У тебя впереди выборы.

— Да. И если меня выберут мэром, я буду делать все, что в моих силах. Это мой долг перед избирателями. Ничего больше я им не должен.

— Неужели тебя нисколько не беспокоит, выиграешь ты или проиграешь? Честно говоря, в такое трудно поверить.

— Конечно беспокоит. Выборы для меня очень важны. Но я определенно не позволю, чтобы кто-то указывал мне, как себя вести, что делать и чего не делать.