Восставшая Луна

С одной стороны, это безусловно так. История подготовки и реализации вооружённого восстания, которое устроили обитатели космической каторги, взбунтовавшись против гнёта всесильной Администрации, действительно составляет внешнюю сюжетную канву книги. Только сюжет этот развивается крайне неравномерно — раскручивается медленно и неторопливо, увязая в необязательных, казалось бы, подробностях и обретая энергию и упругость уже в непосредственной близости от финала. Случайность, недосмотр мастера? Хайнлайну было шестьдесят, когда он писал «Луну». Профессионал высокого класса, он не делал таких ошибок. А стало быть, сюжет в романе — не главное.

«Восставшая Луна» — в первую очередь роман идей. Кажется, Хайнлайн специально рискнул сделать первую часть книги откровенно малодинамичной для того, чтобы эти идеи нашли своего читателя. Но и упрекнуть автора в «высоколобости» или ином проявлении занудства нельзя даже при большом желании — настолько интересно и живо выписаны экзотические подробности жизни на Луне, настолько свеж и оригинален язык романа. В основе своей это сленг, полублатной, полустуденческий арго 60-х, с многочисленными заимствованиями из других языков, включая русский. Для фантастики того времени подобные стилистические эксперименты были внове, уже одно это помогало завладеть вниманием читателя и удерживать его достаточно долго. А потом со страниц романа начинали сыпаться собственно идеи — одна другой чуднее и «безумнее», и читатель окончательно попадал в ловушку, расставленную для него хитроумным Хайнлайном.

Прежде всего, лунный мир у Хайнлайна — это чрезвычайно интересная модель развития изолированного социума. Сама идея занимала фантаста довольно давно, во всяком случае, и «Пасынки Вселенной», и «Туннель в небе» в той или иной степени содержат ответы на вопрос, что же будет, если группу людей взять и отделить от «материнской» цивилизации, поместив в заведомо неблагоприятные условия — открытого космоса или иной планеты. Но в «Луне» масштаб предпринятого Хайнлайном социального эксперимента позволил ему построить наиболее многофакторную модель. Земля в романе сознательно изолировала Луну, используя её как интернациональный ГУЛАГ, находящийся под опекой Федеративных Наций (реинкарнация ООН, после третьей мировой войны взявшей на себя функции мирового правительства). На Луну ссылаются преступники всех мастей — от убийц до диссидентов и профессиональных бунтарей. При этом Луна — каторга без возврата: физиологические изменения в организме людей, пробывших на ней больше нескольких месяцев, необратимы и не позволяют им существовать в условиях земной гравитации. Казалось бы, при таких исходных данных лунный социум должен быть крайне нестабильным и «криминализированным», но ничего подобного не происходит. Немногочисленные неписаные законы и специфическая, но действенная этика оказываются вполне подходящим фундаментом для здорового и устойчивого лунного общества. Правосудие вершится быстро и прагматично; в ходу лунная разновидность «суда Линча» — вышвыривание приговорённого через воздушный шлюз. Видимо, изначально в концепцию «лунных лагерей» был заложен принцип «перевоспитания трудом»: по крайней мере, большая часть лунных жителей занята либо работой в шахтах, либо фермерством. Благодаря эффективной системе гидропоники Луна является настоящей житницей космоса, что обуславливает её ценность для задыхающейся от перенаселения Земли. Своеобразная демографическая ситуация — на два миллиона мужчин приходится один миллион женщин — привела к своего рода бытовому матриархату и образованию разнообразных экзотических форм семьи. Причём по крайней мере одна из таких форм — «цепочка», к которой принадлежит герой-рассказчик Мануэль О'Келли, — описана достаточно подробно. Формирующаяся в подобных условиях мораль, разумеется, сильно отличается от земной, но она, по крайней мерс, напрочь лишена ханжества и двойного стандарта. В поведении селенитов вообще много от первопоселенцев — в первую очередь, разумеется, героев американского фронтира. А одна из основных неписаных заповедей колонистов — БЗАВНЕБ, или «бесплатных завтраков не бывает», — становится девизом лунной революции.

2

Вдобавок к нетрадиционной общественной структуре, Луна в изображении Хайнлайна — настоящий плавильный котёл всех национальностей Земли. Мануэль Гарсия О'Келли с гордостью перечисляет своих предков, среди которых и ирландские бунтари, и террористы из Южной Африки, и ведьмы из Салема, и австралийские ссыльнопоселенцы, и даже этапированная из-под Самарканда узбечка. Эта особенность лунного общежития роднит его с этническим месивом, из которого формировалась американская нация. Да и сама история лунной революции уж очень напоминает войну за независимость Североамериканских штатов. Но это никоим образом не ура-патриотизм, столь обычный для американской фантастики, да и культуры в целом: для Хайнлайна реальная революция, приведшая к образованию США, — это во многом революция упущенных возможностей. Не случайно в тексте романа не встретишь даже элементарной симпатии к Соединённым Штатам: и расизм там процветает, хоть и скрытый под маской ханжества, но не менее отвратительный оттого для чуждых ксенофобии селенитов, да и от самого государственного суверенитета бывшей сверхдержавы остались одни воспоминания. А с остатками военной мощи США «восставшая чернь» Луны расправляется, прицельно бомбардируя подземный командный комплекс в недрах горы Шайенн «булыганами».