2  

Папа часто говорил о скрытых преимуществах бедной жизни – о науке надеяться только на себя, о закаливании характера и обо всем прочем. К тому времени как я стал достаточно взрослым, чтобы понимать эти разговоры, я стал достаточно взрослым, чтобы хотеть, чтобы эти преимущества не были столь неощутимыми. Однако, если подумать теперь, он, возможно, и был кое в чем прав. Жила наша семья весело. Мы с Пэтом держали на кухне хомяков, и мама никогда не возражала. Когда мы превратили ванную комнату в химическую лабораторию, девицы поначалу отнеслись к этому неприязненно, однако, когда отец хотел нам помешать, они уговорили его не делать этого и стали развешивать белье где-то в другом месте, а позднее, когда мы вылили кислоту в раковину и испортили канализацию, мать защищала нас от управдома. Только однажды мама была против нашей затеи – это случилось, когда ее брат, дядя Стив, вернулся с Марса и подарил нам несколько канальных червей, которых мы решили разводить на продажу. А когда папа, принимая душ, наступил на одного их них (так как мы не обсудили с отцом своих планов), она заставила нас сдать их в зоопарк, кроме того, на которого папа наступил – от него уже было мало толку. Вскоре после этого мы сбежали из дому, чтобы записаться в Космическую Морскую Пехоту – дядя Стив был сержантом-баллистиком – и когда прибавить себе лет не вышло и нас отправили домой, мама не только не ругалась, но, как выяснилось, все это время, пока нас не было, она кормила наших змей и шелковичных червей.

Да, я думаю, что мы были счастливы. Но тогда нам так не казалось. Мы с Пэтом были очень близки и все делали вместе, но мне бы хотелось сказать вот что: быть близнецами – это не идиллия Дамона и Финтия[1], которую вам внушают сентиментальные писатели. Тебя сближает с другим человеком то, что ты родился вместе с ним, жил с ним в одной комнате, ел с ним, играл с ним, работал с ним и, судя по собственным воспоминаниям или воспоминаниям других, никогда ничего не делал без него. Все это сближает, делает вас почти незаменимыми друг для друга, но это совсем не значит, что вы любите этого человека.

Я хочу сказать все это, потому что с тех пор, как близнецы стали вдруг такими важными особами, о них успели наговорить уйму всякой ерунды. Я – это я; я – не мой брат Пэт. Я всегда могу различить нас, даже если другие на это не способны. Он – правша, я – левша. И с моей точки зрения, я тот человек, который почти всегда получает меньший кусок пирога. Я помню случаи, когда Пэт, ловко извернувшись, получал оба куска. Я не выражаюсь образно, а говорю об обычном глазированном торте, и о том, как брат всех обманул и вдобавок к своему получил мой кусок, заставив родителей думать, что он – это мы оба; а все мои протесты были бесполезны. Десерт, если тебе восемь лет, может быть самым торжественным событием дня, а нам как раз было по восемь.

Я не жалуюсь… хотя даже теперь, после всех прожитых лет и пройденных миль, я ощущаю комок гнева в горле при воспоминании о том, как был наказан: отец и мать решили, что именно я хочу выцыганить две порции десерта. Я не жалуюсь, я просто пытаюсь рассказать правду. Доктор Деверо сказал, чтобы я написал об этом и начал с того, что значит – быть близнецами. Ведь вы же не близнец, не правда ли? Может, вы и близнец, но сорок четыре против одного – что нет. Даже не разнояйцовый, в то время, как мы с Пэтом однояйцовые, что встречается еще в четыре раза реже.

Говорят, что один из близнецов всегда несколько отсталый – я лично так не думаю. Мы с Пэтом всегда были похожи так же, как два ботинка одной пары. Иногда, когда мы отличались друг от друга, я оказывался на четверть дюйма выше и на фунт тяжелее; затем мы уравнивались. В школе мы получали одинаково хорошие оценки, у нас одновременно резались зубы. Что у него было – так это хватка, не в пример моей, что психологи называют «очередностью клева». Но все это было неуловимо настолько, что различить было невозможно, а со стороны так и вовсе не было заметно. Насколько я помню, началось это с пустого места, однако развилось в схему поведения, поломать которую не смог бы ни один из нас, как бы ему этого не хотелось.

Может, если бы акушерка первым приняла меня, когда мы родились, именно я бы и получал больший кусок. А может быть, она как раз меня первым и приняла, – я же не знаю, как все это началось.

Только не думайте, что быть близнецом, который всегда получает меньший кусок, очень плохо. Чаще всего это хорошо. Ты попадаешь в незнакомую толпу, где чувствуешь себя робко и неуверенно, и вот, на расстоянии в пару футов от тебя появляется твой близнец, и ты больше не одинок. Или ты получил от кого-то удар в челюсть, а, пока у тебя все плывет перед глазами, твой близнец ударил его, и победа на вашей стороне. Ты провалился на экзамене, и твой близнец провалил его с таким же треском, так что опять ты не один. Но не думайте, что быть близнецом – это значит иметь очень близкого и верного друга. Это совершенно не так и, в то же время – это нечто большее. Впервые мы с Пэтом столкнулись с Фондом Далеких Перспектив, когда этот самый мистер Гикинг заявился к нам домой. Мне он не понравился. Папа тоже его невзлюбил и даже хотел выставить из дома, однако тот уже уселся за столом с чашкой кофе в руке, так как у матери представления о гостеприимстве были самые что ни на есть твердые.

  2  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×