Время для Звезд

Все это, мягко скажем, выводило нас из равновесия. Слышать голоса – это нормальный ход, но только не в том случае, если ты не можешь ни разобрать, что они говорят, ни попросить их замолчать. Не исключено, что некоторые из непонятных «чокнутых» чокнутыми совсем не являлись; возможно, несчастные психи были просто-напросто настроены на неподходящую волну. Поначалу хуже всех воспринимал это дядя Альф; один раз я просидел с ним весь вечер, мы пробовали и пробовали вместе. А потом к нему вдруг опять вернулась обычная его безмятежность; Лапочка думала о нем, это он знал, и это было самым главным; слова не были такими уж необходимыми. Расцвела одна Пру; теперь она не была под каблуком своей сестры. Она целовалась по-настоящему, возможно, впервые в жизни. Нет, не со мной. Я просто шел попить из фонтанчика, а затем тихо ретировался, решив, что питье мое подождет. Кто это был, говорить нет ни малейшего смысла, это вообще ничего не значит; думаю, в это время Пру поцеловала бы даже Капитана, если бы он только стоял спокойно и не рыпался. Бедняжка Пру.

Нечего делать, приходилось ждать, пока, замедляясь, мы не приблизимся несколько к земному времени. Мы продолжали поддерживать связь с другими кораблями, ведь все они ускорялись по одной программе, и по этим сохранившимся линиям оживленно обсуждалась дилемма, о которой, похоже, никто заранее не подумал. С одной стороны, перерыв в связи не имел большого значения, докладывать нам особенно было нечего, пока мы не замедлимся и не начнем исследовать свои звезды, но, с другой стороны, он был очень важен: время, проведенное «Л.К.» при скорости света (ну, лишь не намного меньше) было очень кратким для нас, но там, на Земле, пройдет добрый десяток лет. Как мы выяснили позднее, Доктора Деверо и его коллег на других кораблях, а также дома, в Ф.Д.П., очень тревожила мысль, сколько телепатических пар останется (если вообще останется) в действии после такого промежутка времени. Их тревога имела под собой достаточно оснований. Уже было установлено, что идентичные близнецы практически никогда не бывали телепатами, если многие годы жили врозь. Именно это было еще одной причиной отбора молодых пар – в большинстве случаев взрослые близнецы разъезжаются. Но до этого момента мы не были «разделены» из-за проекта Лебенсраум. Конечно же, мы находились на невероятных расстояниях друг от друга, но каждая пара ежедневно вступала в контакт и практиковалась, что определялось системой ежедневных вахт, поддерживаемых даже тогда, когда передавать, кроме новостей с Земли, было нечего. Но как повлияет многолетний перерыв контакта на связь между близнецами?

Меня это не беспокоило; я про это ничего не знал. В ответ на мой вопрос о прекращении связи мистер О'Тул ответил что-то такое, из чего я сделал вывод, что через несколько недель по корабельному времени темпы времени у нас и на Земле сблизятся достаточно для того, чтобы связь возобновилась. А пока – никаких вахт, так что было не так уж и плохо. Я лег спать, стараясь не обращать внимания на визги, раздающиеся у меня в мозгу. Разбудил меня Пэт.

– Том, отвечай, Том, ты слышишь меня? Том, отвечай.

– (Эй, Пэт, я здесь.) – В мгновение ока я совершенно проснулся и, соскочив с койки, босиком стоял на полу в таком возбуждении, что едва был способен что-нибудь сказать.

– Том, Том. Как хорошо снова тебя услышать – ведь прошло уже два года, как я последний раз с тобой говорил.

– (Почему…) – Хотел было возразить я, но потом смолк. Для меня прошло меньше недели. А сколько времени прошло для Пэта, я мог узнать только поглядев на Гринвичский календарь и наведя справки в вычислительном центре.

– Том, дай я тебе расскажу, мне не терпится. Последние шесть недель меня держат в состоянии глубокого гипноза и под какими-то наркотиками. Вот сколько времени понадобилось мне, чтобы связаться с тобой. Врачи не решатся держать меня в таком виде еще слишком долго.

– (Ты хочешь сказать, что ты вот прямо сейчас под гипнозом?)

– Конечно, иначе я не смог бы с тобой говорить. А сейчас, – на секунду голос стих. – Прости, пришлось прерваться, мне сделали еще один укол, а заодно и внутривенное кормление. А теперь слушай и записывай расписание: Ван Хаутен… – Он прочитал мне гринвичские даты и точные – до секунды – времена для каждого из нас, а затем, пока я для проверки читал записанное ему, его голос стал затихать. Последнее, что я услышал, было «Пока», переходившее уже в визг, а затем наступила тишина.