Вечность

— Ты права, — похотливо усмехнувшись, подтвердил он. — С той минуты, как я тебя увидел, мне хотелось держать в объятиях твое прелестное тело. Мне потребовалось время, чтобы удовлетворить свою прихоть, но теперь, когда я всего достиг, ты уезжаешь и я могу вернуться к тому счастливому существованию, которое вел до твоего появления.

Если бы она только услышала эти слова, то ни за что бы им не поверила, но выражение его лица могло убедить кого угодно, что он не лжет. Никто во всем мире не смог бы лгать со столь беззаботным видом.

Кэрри изо всей силы дала ему пощечину. Он не попытался ей помешать. Она подумала, что Джош мог бы спокойно стоять и принимать оплеухи бесконечно.

Она отвернулась, стремясь сохранить хоть каплю собственного достоинства.

— Убирайся, возвращайся назад на свою несчастную ферму. Ты мне не нужен, я не хочу, чтобы ты оставался рядом. Даже видеть тебя больше не желаю.

Она не слышала, как Джош уходил, но чувствовала, когда он покинул ее. Кэрри казалось, что он уносит с собой часть ее самой, ее души. Изо всех сил она вцепилась в колесо, чтобы не побежать за ним следом, не упрашивать взять ее с собой Она уже начала воображать себе, как, хватаясь за стремя, слезно молит его разрешить ей остаться.

Гордость, подумала Кэрри. Должна же быть у нее гордость. Все Монтгомери были гордыми. Но Кэрри в данный момент себя такой не чувствовала. Она была одинокой, брошенной, бездомной.

Когда Кэрри услышала стук копыт и обернулась, чтобы в последний раз взглянуть на Джоша ей показалось, что на его лице написаны те же горечь и боль, от которых разрывалось ее сердце.

Она сделала шаг ему навстречу.

Но тут его лицо вновь приобрело свое прежнее оскорбительно-беззаботное выражение. Он слегка прикоснулся к полям шляпы.

— Счастливо, мисс Монтгомери, — сказал он — Ваш визит доставил мне истинное наслаждение, — и подмигнул ей.

Это заставило Кэрри отвернуться, гордо выпрямившись, и, когда он ускакал, она даже не посмотрела ему вслед.

— Отменен? — спрашивала Кэрри. — Дилижанс на сегодня отменен?

— Сломалось колесо, — пояснил начальник станции. — Нам только что сообщили. Кроме того, возница мертвецки пьян. Вообще-то это ему не мешает в работе, но править дилижансом с тремя колесами он не сможет ни пьяным, ни трезвым.

— Понимаю. А как вы думаете, когда прибудет следующий дилижанс?

— Через неделю или около того, — сообщил начальник станции, не выказывая особого сочувствия.

Кэрри повернулась спиной к человеку в станционном окошечке. Неделя? Или даже больше?

Сев на пыльную скамью, Кэрри размышляла, как ей теперь быть.

Она может снять номер в ужасной маленькой дыре, которую все в Вечности величали «отелем».

«И что, — думала она, — что дальше?»

Она ничего не сказала Джошу о том, что у нее осталось мало денег. Она достаточно их захватила с собой в Вечность, но понемногу истратила почти все. Разумеется, она не жалела о потраченных деньгах — теперь у детей был уютный домик, — но сейчас она не могла позволить себе надолго остановиться в гостинице, сколь дешевой бы та ни была.

Открыв кошелек, Кэрри пересчитала наличность. Десять долларов и двадцать центов. Вот все, что имелось у нее после покупки билета на дилижанс.

«Деньги», — подумала она. То, о чем вечно твердил Джош, как будто они были для него самым важным в мире. Снова и снова она пыталась ему втолковать, что в жизни есть вещи и поважней, но он не верил.

Откинувшись на спинку скамьи, Кэрри прикрыла глаза. Как ей удастся прожить в этом городе хотя бы неделю, не имея денег? Чем она сможет заплатить за жилье и еду? Ей нужно телеграфировать отцу, чтобы он помог ей деньгами. Но и тут возникали трудности. Здесь, на далеком Западе, — еще не пользовались телеграфом, а письмо до Мэна могло идти недели и даже месяцы. Может, пойти в банк и взять там ссуду? А обеспечение? Двадцать два тюка с дамской одеждой, даже не совсем новой; и личными вещами?

Кэрри скривилась. Интересно было бы увидеть выражение лица Джоша, когда он, в очередной раз приехав в город, услышит историю о том, как мисс Кэрри Монтгомери была вынуждена, используя имя своего отца, достать деньги буквально из воздуха. Он, скорее всего, самодовольно ухмыльнется и скажет, что был прав — от нее самой никакого толку. Убери ее отца — и ничего не останется.

— Я сама сделаю это, — громко произнесла Кэрри.

— Вы что-то сказали, миссис Грин?

Кэрри рассмеялась.