Гражданин Галактики

– Гм-м… И вы, психологи, часто делаете такие вещи?

– Я никогда так не поступал. Но в литературе… случай этого парнишки – параллель. Он подвергался множеству травмирующих экспериментов, причем последний был не далее, как вчера. Он растерян и расстроен. Как та собачонка, он в любую минуту может огрызнуться и укусить. Его не следует подвергать новому давлению, нужно, чтобы он прошел курс психотерапии.

– Тьфу!

Офицер-психолог вздрогнул. Полковник Брисби поспешно сказал:

– Извините, доктор. Но я знаю кое-что об этом случае, при всем уважении к вашей квалификации. Последние два года этот парень находился в хорошей среде. – Брисби припомнил прощание, которому он стал невольным свидетелем. – А до того он прошел через руки полковника Ричарда Бэзлима. Слыхали о нем?

– Знаю его репутацию.

– Спорю на мой корабль, Что полковник Бэзлим никогда не стал бы издеваться над мальчиком. О'кей, пусть у парня были скверные времена. Но его также поддержал один из самых порядочных, разумных, самый человечный из всех, кто носил нашу форму. Вы ставите своих собак, я против них – полковника Бэзлима. Ну… вы все еще не советуете мне зачислить его к нам? – Психолог колебался. Брисби повторил: – Ну!

Доктор Кришнамурти медленно произнес:

– Если я запишу особое мнение в протоколе, то стану утверждать, что нет определенных оснований для отказа от мобилизации?

– Это зачем?

– Очевидно, вы хотите этого мальчика зачислить. Но, если с ним произойдет какая-то неприятность – что ж, мое медицинское заключение может дать ему оправдание вместо приговора. У него было достаточно тяжелых стрессов.

Полковник Брисби похлопал его по плечу:

– Вы славный мальчик, Криш! Это все, джентльмены.

Торби плохо провел ночь. Каптенармус поместил его в спальню старшего офицерского состава, и обращались с ним хорошо, но его смущало вежливое недоумение, с которым окружающие смотрели на его праздничную форму «Сизу». До сих пор он гордился тем, как одевались на «Сизу»; теперь он с горечью понял, что эта одежда не везде прилична. Ночью вокруг храпели… незнакомые… фраки, – и ему так захотелось опять очутиться среди Народа, где его знали, понимали, уважали. Койка была жесткой, он ворочался и думал – кто спит теперь на его месте?

Он поймал себя на том, что размышлял: а понадобилась ли кому-нибудь дыра, которую он прежде называл «домом». Починили ли дверь? Поддерживают ли там чистоту и порядок так, как это любил папа? И что сделали с папиной ногой?

Когда он заснул, ему снились папа и «Сизу», все смешалось. Наконец, когда Бабушке отрубили голову и на них опустился рейдер, папа шепнул ему: «Плохих снов больше не будет, Торби. Никогда больше, сынок. Только счастливые сны».

Тогда он заснул спокойно – и проснулся в неприятном месте – кругом болтали какие-то фраки. Завтрак был сытным, он не соответствовал требованиям тетушки Атены, однако, Торби наелся.

Он втихомолку переживал свое горе, когда его заставили раздеться и подчиниться унизительному осмотру. Это был его первый опыт, когда он мог убедиться в бесцеремонном обращении медиков с человеческой плотью – он еле стерпел все это.

Когда за ним послал Командир, Торби даже не обрадовало, что он увидит человека, который знал папу. Комната наводила его на тягостные мысли, здесь он навсегда простился с отцом. Он безразлично выслушал то, что сказал ему Брисби. Немного воспрянул, когда понял, что ему предлагают определенный статус, не очень-то высокий, как видно, но статус. У фраки оказывается тоже есть определенные отношения. Ему не пришло в голову, что статус фраки мог что-то значить даже для фраки.

– Это было бы необязательно, – закончил полковник Брисби, – но это упростит задачу, которую поставил передо мной полковник Бэзлим, – то есть разыскать твою семью. Ведь ты этого хочешь, правда?

Торби чуть не сказал, что знает, где его Семья. Но он понял, что имеет в виду полковник: его собственный клан, существование которого он и вообразить себе не мог. Да были ли у него когда-нибудь кровные родственники?

– Наверно, – ответил он медленно. – Не знаю.

– Мм-м… – Брисби поудивлялся, каково это – не иметь рамы к картине. – Полковник Бэзлим очень хотел, чтобы я нашел твою семью. Мне будет легче с этим справиться, если ты станешь одним из нас, официально. Хорошо? Гвардеец третьего класса, тридцать кредитов в месяц, питание и немного сна. И слава. Не так уж много.