Двойной любовник

— Я же извинился. За все попросил прощения. По крайней мере, настолько, насколько мог. Большего я просто не должен и не мог сказать. Раскрыться перед тупой и злобной дамочкой вроде Джессики Таггерт? Ник, даже для меня это безумная идея. Может быть, если не было бы другого выхода. В самом крайнем случае.

— Звучит разумно, на первый взгляд. Посмотри его правую переднюю подкову, — не то приказывал, не то советовал Ник в манере великих русских князей. — Может, господину Александру лучше заняться госпожой Уэнтворт, а пресловутую Джессику оставить в покое?

— Отличная мысль, — подхватил Алекс, вновь принимаясь за чистку коня.

Глава 5

Пот струился по шее Алекса, смешивался с пудрой парика и застывал в омерзительную, липкую массу. Шея зудела, и безумно хотелось чесаться, но он держал марку, продолжая лениво возлежать на весьма неудобной софе в будуаре Эбигейль Уэнтворт.

— И он высок и очень красив, — говорила Эбигейль, мечтательно глядя в окно ничего не выражающими большими карими глазами.

— Я думал, он был в маске, — проговорил Алекс, теребя опушку треуголки. Накануне утром, пока Питман завтракал, ему представилась возможность обыскать контору этого доблестного представителя его величества. Он нашел письмо от адмирала английского флота с выражениями благодарности за конфискацию «Русалки», корабля Джосайи Грини, и с информацией о прибытии питмановской доли от продажи судна на «Золотой лани». Алекс знал, «Золотая лань» замечена в виду побережья Уорбрука и уже на подходе. Ее ожидали к вечеру.

— Да, конечно, на нем была маска, — продолжала Эбигейль. — Но мы, женщины, разбираемся в таких вещах. Он был необыкновенно красив.

— Как никто в Уорбруке? — поинтересовался Алекс, глядя на нее поверх перьев треуголки. Ему нужно было выработать план, как попасть на корабль, забрать деньги у очередного представителя его величества и удрать восвояси без пролития крови, особенно своей собственной.

— О конечно, кто в жалком Уорбруке может сравниться с Мстителем! Я прожила здесь всю свою жизнь и не видела никого столь изящного, столь грациозного, высокого, храброго. Он самый…

Алекс дальше не слушал. Не прошло и недели после налета Мстителя, как Эбигейль сочла себя непревзойденным авторитетом в этом вопросе, и ее неутомимо молотящий язык стал источником бредовых слухов и домыслов, более опасных для него, нежели Питман с его солдатами, и создавал дополнительные трудности для появления в облике Мстителя. Питману явно не пришелся по вкусу проигрыш заочной схватки с Мстителем, хотя весь город сговорился хранить молчание об этом. Одна лишь Эбигейль неудержимо тарахтела о своем приключении. Временами казалось, что она просто рехнулась. На два дня после налета Эбигейль стала центром внимания всего города. Каждому было интересно послушать ее впечатления о Мстителе. Но на четвертый день люди опять стали думать о хлебе насущном и прочих повседневных нуждах. Все, кроме, разумеется, Эбигейль. Она по-прежнему не говорила ни о чем, кроме Мстителя.

Алекс решил последовать совету Ника и провести некоторое время с очаровательной малюткой Эбигейль, но она не замечала его. Единственное существо мужского пола, занимавшее ее воображение, был Мститель.

— О, поверьте мне, я знаю, каков он.

— Джессика Таггерт сказала, что у него неприятный, жестокий рот.

Эбигейль встала. Ее мощный бюст вздымался в гневе.

— Что, что такие, как Таггерты, вообще могут знать? Вы ведь видели, как рассудил Мститель? Я всегда считала, что этой грязной твари необходимо помыться!

Алекс открыл рот, чтобы высказать свое мнение о причине внезапного гнева Мстителя, который явно горел сильным желанием поцеловать Джессику, а напоролся на отказ. Но возможная реакция, как, впрочем, и суждения Эбигейль не слишком занимали его. Но крайней мере, не интересовали по-настоящему, и он воздержался от комментариев. Больше всего сейчас Александр хотел оказаться на острове Призрака, сорвать с себя пропотевшую одежду и броситься в холодную соленую воду океана. Тем более ему еще предстояло придумать план по извлечению у Питмана не праведно нажитых денег.

Александр извинился перед госпожой Эбигейль и вежливо откланялся. Выйдя, он сразу же оказался в центре суетливой жизни главной улицы Уорбрука. Прохладный бриз, налетавший порывами со стороны гавани, принес ему облегчение, и он пошел но направлению к морю. Пара приезжих остановилась поглазеть на него, как на диковину. Сегодня он облачился в атласный костюм сочного королевского голубого цвета. Жилет был расшит зелеными и желтыми шелковыми цветами. Ник посылал целую депутацию слуг в Нью-Сассекс за нарядами своего толстого кузена, и теперь в распоряжении Алекса оказался целый гардероб совершенно умопомрачительных, кричащих расцветок. И уж конечно, не были забыты и столь ненавистные Александру парики.