Ведьмин дом на отшибе

Вскоре у папы истек контракт, и он вышел в отставку – не стал его продлевать. Мы собрали вещи в узлы, сели в машину и поехали в наш новый дом. Контейнер с остальной утварью должны были привезти через несколько дней. Оказалось, что дом находится в совсем уж небольшом городишке, я его даже на карте найти не смог, и стоит он на отшибе. По старому мосту мы проехали через речку, и вот показался наш будущий дом. Я принялся его рассматривать. Он был невероятных размеров, по-видимому, со множеством комнат и лестниц. За пределами высокой кованой ограды с пиками по всему периметру было лето – летали птицы, светило солнце, а возле дома было все совсем иначе. Его окружала серая атмосфера, повсюду лежали сухие листья и дул ветер. Этот дом стоял как будто в отдельном мире. В мире вечной осени и плохой погоды. Можно даже было заметить границу лета и осени. Границу представляла собой кованая ограда, окружающая участок. Внутри – осень, а сразу за оградой – лето… Этот жуткий каменный дом напоминал средневековый замок.

Во дворе ничего не росло, только стояло почти сухое раскидистое дерево, на котором сидел большой черный ворон и каркал. Впрочем, тут просто ничего не было посажено, кроме этого древнего дерева.

– Как тебе дом, Ваня? – улыбаясь, мама обернулась ко мне. Я сидел на заднем сиденье.

– П-прекрасный, – ответил я. – Только немного жутковатый.

Папа заехал во двор, подул ветер, и за нами, сильно и протяжно заскрипев, захлопнулись ворота.

– Хороший же прабабушка нам оставила дом, я была здесь пару раз, он всегда мне нравился, – восхищенно заметила мама. – Жаль только, что я видела прабабушку всего раза два. Общались мало.

– И как только она тут жила? – поежился я. – Не дом, а какой-то замок с привидениями.

– Хватит лирики, – сказал папа. – Берем вещи и несем их в дом. Скоро приедет нотариус и передаст нам все оставшиеся документы на вечное право владения этим домом.

Почему-то случайно брошенное папой слово «вечное» отпечаталось в моей памяти.

Я открыл дверь в дом, где все окна были занавешены, вошел в него, огляделся и закричал. Передо мной стояло несколько привидений…

– И что ты кричишь? – недовольно поинтересовалась мама, следуя за мной.

– П-привидения…

– Никакие это не привидения, а старые простыни, ими накрыли мебель. Ну, чтобы она не запылилась.

Действительно, это были всего-навсего белые простыни. И как я мог их испугаться?

Внутри дом выглядел хорошо. Зал был громадным, как спортзал в большой школе. В углу у окна стояло кресло-качалка. Наверное, на нем умерла прапрабабушка. Я поднялся на третий этаж, где была уютная комната с диагональными потолками (всегда мечтал о чердачной комнате) и окнами во двор. Ну что, Ваня, давай привыкай к новому жилищу.

Пролетела неделя. Все это время мы раскладывали вещи по своим местам, подметали двор от сухих листьев (но ветер тут же дул, и листья снова покрывали двор), красили забор черной краской. Я уже привык к тому, что толстый слой листьев застилает наш немаленький двор, и мне уже даже начинала нравиться мрачность. Темный дом, темный двор, высокая кованая ограда…

Как-то раз мы поехали на кладбище помянуть прапрабабушку (я буду называть ее так), и, когда уезжали оттуда, я оглянулся (меня как будто что-то толкнуло) и увидел, что нам вслед таращится огромный черный кот, больше похожий на пантеру. Он пристально посмотрел на нашу машину и, резко развернувшись, убежал на кладбище. После этого случая мне стало не по себе. Что это был за кот и почему он смотрел на нашу машину?

Первого сентября я пошел в новую школу, в восьмой класс. Привыкать к новым товарищам и учителям мне было не в диковинку, за свою жизнь я сменил пять школ, эта, стало быть, шестая.

Я выбрал себе место на последней парте первого ряда, около окна, разложил там вещи. Проходившие мимо меня ребята с интересом поглядывали в мою сторону. Я знаю, что они говорили: «Вон, у нас новенький, пацан какой-то. Интересно, кто он? Из какой школы и почему к нам перешел?»

Ребята были какие-то странные. Они не бегали, не кричали как резаные, как это бывает во всех нормальных школах, не переворачивали парты и не рисовали на доске. Они молча ходили, сбившись в небольшие группы. И, главное, все они были… одинаковые. Одни и те же невыразительные лица, глухие платья у девочек, рубашки, застегнутые на все пуговицы, у мальчиков.

«И как они не задыхаются?» – подумал я, расстегнув третью пуговицу от горла.