Русские сказки

— Но они же… дети!

— Они — члены семьи самого главного узурпатора и угнетателя, — рявкнул Григул, раздосадованный новым приступом слабости, — а значит, и сами такие же. Хотите одеться — пять минут, но у нас на глазах!

Коней суетливо взял бриджи, переброшенные через спинку стула и, уже всунув ноги в брючины, вдруг замер и тихо, умоляюще прошептал:

— Пожалейте хотя бы младших…

Григул демонстративно отвернулся, а Лубенек наклонился над супругой бывшего государя, испуганно смотревшей на него из-под натянутого по шею одеяла, и весело рявкнул:

— А тебе что, мамзеля, особое приглашение надо? Или тебя в исподнем кончать?

Та вздрогнула и, поводя глазами по сторонам, молча вылезла из постели.

Вскоре все семейство уже стояло в ряд поперек комнаты. Три старшие принцессы зябко кутались в шали, младшую Коней держал на руках. Девочка свернулась клубком, пряча лицо на груди отца. Лицо отрекшегося суверена было белым, левая щека подергивалась в тике, и это слегка тешило самолюбие Григула. Но Элис Цассенская показала, что недаром в ней течет кровь десятка поколений царственных предков. Она гордо вскинула голову и, повернувшись к старшим дочерям, громко сказала:

— Что за прически, девочки, и где ваши драгоценности? — Она бросила презрительный взгляд на толпившихся в коридоре конвойных. — Надеть все. Пусть на этих бандитов и убийц падет проклятие цассенского рода, когда они будут отмывать их от нашей крови!

Конвойные невольно качнулись назад. Григул растерялся. Но Лубенек шагнул вперед и со злостью ударил Элис рукояткой барабанника по скуле.

— А ну заткнись, стерва старая. — Он в радостном возбуждении взглянул на Григула: — Эр-р-ршите отправлять?

Григул молча кивнул. На мгновение установилась тишина, внезапно и странно нарушенная громким скрипом, донесшимся с лестницы. Кто-то тяжелый неторопливо, по-хозяйски поднимался на второй этаж. Было чему удивиться. Все конвойные, за исключением смены, охранявшей внешнее ограждение, толпились на лестничной площадке и в комнате у дверей. К тому же тот, кто поднимался по ступеням, был уж очень… здоров, а таких среди конвойных не было вообще. Григул озадаченно повернулся к двери, а Лубенек зло выругался сквозь зубы и крикнул:

— Кого черт несет?

Верхняя ступенька лестницы жалобно хрустнула. Конвойные суетливо расступились, и в комнату, пригнувшись, шагнул гигант в длинной кавалерийской шинели с багряными генеральскими отворотами. Кто-то вновь охнул, тихо, как тогда внизу, в коридоре. А гигант обвел всех тяжелым взглядом своих глубоко посаженных глаз неразличимого цвета и произнес глухим рокочущим басом с легким непонятным акцентом:

— Я от соратника Нирама. Где я могу видеть соратника Григула?

Григул почувствовал, как отпускает его мучительное напряжение, в котором он находился. Впрочем, ЭТОТ произвел впечатление на всех, даже Лубенек как-то притих.

Комендант шагнул вперед.

— Я Григул. Ваш мандат?

Гигант, будто и не слышал вопроса, молча обошел кругом сгрудившееся в центре комнаты семейство суверена и, повернувшись на каблуках, так, что тяжко заскрипели дубовые половицы, уткнул в Григула тяжелый взгляд:

— Еще живы? Почему? Соратник Нирам сказал мне, что постановление о ликвидации он доставил вам лично еще час назад.

Григул слегка оробел.

— Ну, понимаете…

Но гигант не дал ему договорить:

— Где собираетесь провести акцию?

— В подвале.

Гигант скривил губы в улыбке.

— Отлично. — Он недовольно посмотрел на Григула. — Ну, командуйте, соратник, что вы на меня уставились. Всех вниз, в подвал, и так затянули. — И он демонстративно извлек из кармана массивные часы в золоченом корпусе.

Григул, раздосадованный манерами того, кто представлялся ему уполномоченным из центральных органов раздраженно закричал на конвойных, все пришло в движение, и лестница снова заскрипела под десятками ног.

Через несколько минут семейство бывшего государя уже стояло тесной группой в углу большой подвальной комнаты с каменными стенами и песчаным полом, а весь конвойный отряд, за исключением караульных, во главе с самим Григулом бестолково топтался рядом с подвальной лестицей. Григул нервно переводил взгляд с семейства суверена на переминающихся конвойных. Пока спускались в подвал, соратник из центра куда-то подевался, а начинать акцию без него Григул не осмеливался.